сворачивать свой лагерь и стали уходить из него на север. А ещё через день Ундаси сообщили, что эламскими разведчиками были захвачены трое ассирийцев и среди них находился один офицер. Его привели в шатёр принца. Это оказался сотник.

 Ундаси неплохо говорил по-арамейски, и поэтому ему не понадобился переводчик, так как в империи уже почти повсеместно распространился этот язык.

 Принц спросил ассирийского офицера:

– Как тебя зовут?

– Я- сотник Азруэш, служу в тяжёлой пехоте.

– Что случилось? Почему вы уходите из Баб-Саме?

 Офицер развёл руками:

– Так приказал наш командующий. Что-то произошло в Вавилоне… Но что там случилось, мне неизвестно.

 И сколько не допрашивали остальных захваченных ассирийцев эламиты, но те так ничего и не объяснили. А ещё через день в лагерь Ундаси прибыли несколько арабов, и они сообщили, что осаждённый в Вавилоне Шамаш-шум-укин сделал удачную вылазку и его поддержали новые арабские отряды, пришедшие ему на выручку из Аравии, и эта битва едва не закончилась полным разгромом имперской армии, и теперь карлику было необходимо предотвратить назревавшую под стенами столицы Мира катастрофу, и он чтобы спасти положение, вынужденно отправил на север скифских наёмников, и сейчас спешно с основными своими силами тоже направляется к Вавилону.

 Ундаси ещё два дня выжидал и разведывал обстановку, а затем решил всё же покинуть свой лагерь и двинулся вслед за карликом…

***

 И в итоге принц попал в ловко устроенную для него ловушку.

 Его колонну, находившуюся на марше, внезапно атаковали скифы. А затем на авангард его армии обрушились и ассирийские тяжёлые колесницы, прятавшиеся за одним из холмов.

В итоге армия бунтовщиков была полностью разбита. Ундаси пал в бою, а вместе с ним было убито и ранено семнадцать тысяч эламитов и вавилонян, и почти столько же их попало в плен.

 Но это оказались не все беды, которые выпали на Шамаш-шум-укина и его приближённых…

***

 После разгрома Ундаси при Баб-Саме, последовал новый удар по бунтовщикам, рушивший их планы. На этот раз это касалось главного союзника Шамаша- Элама.

 Сразу же, как только до Элама дошли известия, что армия принца разбита и рассеяна по Южной Вавилонии, в этом царстве против Хумбан-Никаша восстал его младший брат.

 Его подтолкнули к этому ассирийцы.

***

 После битвы при Тулизе Таммариту, младший брат ныне правившего в Эламе царя, получил от ассирийцев свой небольшой удел, княжество Хидалу, располагавшееся в среднем течении реки Улай.

 И вот когда пришли вести из Вавилонии о проигранной там эламитами битве, Таммариту поднял мятеж. Этот мятеж настолько оказался удачным, что Таммариту не только освободился из под власти Суз, но его ещё и поддержала часть двора в столице, и Таммариту удалось сместить с престола своего старшего брата.

 А затем он не стал церемонится с Хумбан-Никашем.

Он казнил брата. А также казнил и всю его семью, включая даже малолетних детей.

***

 Ашшурбанапал кормил свою любимую чёрную пантеру Лилит с рук, когда на аллеи парка замаячила нескладная фигура Азимилька, царского секретаря. Опасливо озираясь на пантеру Азимильк приблизился и, поприветствовав Великого царя, сообщил, что из Вавилонии пришло послание от генерала Мардук-апла-иддина.

– Прочти! – велел Азимильку Великий царь.

– Слушаюсь, государь, – склонил обритую как у жреца голову Азимильк и начал зачитывать послание:

– Великий государь, тебя приветствует твой верный слуга, генерал Мардук-апла-иддин! Пусть Ашшур и все остальные великие боги тебя всегда поддерживают и осыпают своими милостями! Я рад тебе сообщить, что при Баб-Саме мною разбит эламский принц Ундаси и вся его армия. Твой подлый брат заперт в Вавилоне и не может из него высунуть даже носа. Положение бунтовщиков становится уже совсем невыносимым.

 Ашшурбанапал с удовлетворением выслушал послание своего командующего и потрепал за холку Лилит, которая ему в благодарность облизала руку.

 Ашшурбанапал продиктовал секретарю ответ:

– Пиши!

Азимильк приготовил папирус и стилос.

– Я рад,– продолжил Великий царь,– хорошему известию! Ты, мой верный слуга, заслужил награду и её получишь по возвращению. А пока я жду, когда ты мне притащишь живым или мёртвым изменника. Надеюсь, что и дальше Ашшур и все прочие великие боги будут на нашей стороне! Всё! Написал, Азимильк?

– Написал, Великий царь,– кивнул головой секретарь.

– Сегодня же отправь мой ответ в ставку генерала Мардук-апла-иддина!

– Будет исполнено, государь! – секретарь вновь поклонился и покинул аллею.

***

 Спальня Накии-старшей располагалась на третьем этаже её дворца. Она была необъятных размеров и необыкновенно роскошной. А ещё она была обставлена не только самой дорогой мебелью, выполненной в так называемом ассирийском стиле (в этом стиле до сих пор производят мягкую мебель на Ближнем Востоке для местных нуворишей), но её спальню уже украшали и замечательнейшие скульптуры, изваянные молодым любовником царицы-матери. Одна из скульптур, стоявшая у изголовья необъятного ложа, изображала обнажённую царицу-мать, только изображала она её в виде юной богини. Глядя издали на эту скульптуру, можно было подумать, что она живая.

 Филомей лежал рядом с Накией. Сейчас он был задумчив и немногословен.

 Накия его спросила:

– Ты о чём-то переживаешь? У тебя что-то случилось?

– Да-а не-е-ет, ничего особенного, – ушёл от ответа молодой греческий скульптор.

– Ну я же вижу, что ты сам не свой! – продолжила допытывать Филомея Накия-старшая. – Скажи, что всё-таки тебя сейчас заботит?

– Ирана… – коротко ответил Филомей.

– А что с ней?

– Её бросили…

– Кто?!

– Один человек…

 Накия пальцами приподняла подбородок Филомея:

– Твою сестру кто-то посмел обидеть? Кто этот обидчик? Как зовут наглеца?

– Я не могу сказать…

 Но Накия не собиралась отступать и продолжила допытывать своего молодого любовника:

– И всё-таки скажи мне, кто обидел твою сестру?

– Великая царица… – голос Филомея чуть задрожал, – может я не буду называть его имя? Ну, зачем?

– Нет, ты должен назвать имя этого подлеца!– продолжила настаивать на своём царица-мать.

 Филомей сдался:

– Ирана влюбилась в молодого человека, и они три месяца встречались, но он на днях оборвал с ней все отношения, и Ирана теперь не находит себе места…

– Назови его имя! – вновь повторила своё требование не на шутку уже рассердившаяся царица-мать.

– Э-это… это- Ашшур-этель-илани…

 Филомей назвал наконец-то имя.

 Молодым человеком, который непродолжительное время развлекался с Ираной, а потом бросил её, оказался старший сын Великого царя и будущий наследник ассирийского трона.

Глава седьмая

 Битва при Баб-Саме действительно стала поворотным событием в кампании Ашшурбанапала против Шамаш-шум-укина. Именно после неё уже многое прояснилось. В частности, стало совершенно понятно, что империя не просто сможет выдержать борьбу с теми, кто поддержал взбунтовавшуюся Вавилонию, но и ей вполне по силам выиграть противостояние со всей антиассирийской