class="p1">И не верила. Не могла смириться. Звонила ему, нашептывала сообщения, ходила к психологу. И продолжала любить.

Антидепрессанты спасли мое положение, отрубив все чувства, погасили все эмоции на корню.

И только тогда я начала постепенно возвращаться к привычному руслу жизни. Только пить их требовалось трижды в день. Чуть пропустила и весь спектр эмоций сразу же накрывал меня по-новой, что не хотелось жить.

Мне не хватало его во всем. Как оказалось, даже одежду он мне говорил, какую надеть. Кир вызывал мне такси, направлял меня в ту сторону в которую хотел, а я безвольно подчинялась., оказываясь то на светском мероприятии, то на закрытой вечеринке. А теперь. Этого не было. Я проводила все время в одиночестве и оно давило на меня. С друзьями я тоже время проводить не могла. Каждое их слово становилось его напоминанием.

На самом деле мы вместе были не так долго. Я помню, что мы проводили большую часть времени порознь. Непонятно, как он так прочно вошел в мою жизнь.

Я вернулась в то скучное время, когда жила до него. Серость, полная бытовухи и каких-то мелочных проблем, которые не стоили моего внимания. Вернулась в общежитие, к учебе, старым знакомым.

Без него. Я видела его везде. На каждом шагу. В любом образе проходящего мимо мужчины.

С самого утра до самого вечера. Вот он покупает газету и шутливо отвечает мне на мое замечание про век кибернетики и доступ к любым новостям бесплатно в интернете:

«Я из газетного мира, детка. Привыкай»

И я привыкла моментально, ведь его мягкий взгляд, небрежное поглаживание руки по моим волосам, нежный поцелуй в губы…. Я принимала все в нем, восторгаясь каждым его движением.

Молодая, наивная дурочка? Возможно. Но с ним я жила!

А без него…

Тяжелее было в институте. Он часто туда заезжал за мной. Несколько раз с охапками роз. И эти воспоминания убивали меня.

Я так хотела увидеть его… Прикоснуться к нему. Хотя бы ненадолго.

Что уже говорить о том, что он — популярная персона. На каждом шагу я встречала вывески с его шоу, газетные объявления…

Один раз не выдержала — сорвала и выбросила под укоряющие взгляды ожидающих на остановке людей.

Я была готова драться, настолько сильные, негативные эмоции во мне накопились к тому времени.

Я училась, гуляла, читала, позднее взяла какую-то подработку по раздаче флайеров, потому что меня больше никуда не брали… Я была вся измученная, поникшая, несчастная. Летала где-то в облаках и изредка отвечала на поставленные учителями вопросы.

***

— Вот здесь мы прервемся, — говорит Матвей, отвлекая меня от воспоминаний. — Ты заметила, что все чаще стала упоминать о его управлении собой?

Я не заметила. Но киваю. Пусть будет, как он видит. Мне все равно.

Мы сидим в гостиной. Он пьет второй кофе, а я лежу на диване. Не знаю, когда он перебрался ко мне, но мои ножки упираются в его бок.

— Значит, смотри, — говорит тот, заглядывая в свой блокнот и вроде бы полностью на нем фокусируясь.

Нет, не полностью. Я замечаю, как он не глядя на меня, берет мою босую ступню и укладывает к себе на колени. Также происходит и со второй.

Волнующий жест. Я ощущаю нас парой в это момент.

Матвей пришел с работы, а я лежу жду его. Момент единения.

— Киру ты не звонишь ближайшие дни, поняла?

Я киваю. А смысл? Я уже звонила. Он не берет трубку.

— Уверен, что ты уже звонила ему и он не отвечал, — говорит мужчина, словно мысли мои читает.

Тут ясновидящим не надо быть. Я фыркаю в ответ и закатываю глаза. Скучно.

Его пальцы начинают массировать мои ступни. Я дергаюсь, но он не дает мне возможности убрать ногу. Глаза распахиваются, но я ни слова не говорю.

Хочется отправить его с таким подходом куда подальше и найти его замену…Только судя по последним изменениям, долго эту замену искать придется.

Я смотрю, как он умело массажирует ступню, ощущая благоговение и бескрайнее удовольствие.

Будто его всю жизнь только и ждала. Бесконечный кайф.

Ловлю себя на мысли, что лучше выскажусь по этому поводу потом, когда он закончит массаж.

Мои глаза прикрываются в приятной истоме. Хочется открыто застонать от удовольствия, но я сдерживаю себя и лишь громче выдыхаю.

— Дальше. Все его общение с тобой строится на подавлении тебя и подстройке под его интересы. Ему неважно, что ты за личность. Он ломает тебя полностью, переделывая под тот типаж, который ему нужен. Я полагаю, что он не создает новый образ, а пытается тебя перестроить под имеющийся.

— В смысле? — не понимаю я, приподнимая голову.

Его руки переходят ко второй ноге и я снова откидываюсь на диван в блаженстве, позволяя ему эти вольности. Невольно громко выдыхаю.

— Ну, я думаю, что в его жизни была пассия, которая произвела на него неизгладимое впечатление и он тебя перестраивает под нее. Вероятно, у них не срослось. Отсюда его странные выходки.

Его пальцы поднимаются к лодыжкам, а затем профессионально массируют икры.

— Матвей, — зову я его с придыханием.

— Да? — участливо спрашивает, замирая.

— Зачем ты здесь?

Мне начинает казаться, что все это неспроста. Кажется, будто он играет со мной.

— Я хочу помочь тебе, жертва абьюза, — сообщает он мне с легкой издевкой.

На его лице появляется лукавая улыбка, глаза горят. Я не верю этому красавчику.

Я ощущаю, как он гладит мою икру и это заводит меня безмерно.

Главное, не показать этого ему.

— А это зачем? — киваю на ногу.

Чуть не прикусываю губу от удовольствия. Он выводит меня из строя своими хитрыми действиями.

— Тебе не нравится? Могу перестать, — ухмыляется он, выпуская мою ногу. — Бонус только для жертв абьюза.

Он смеется надо мной. А я могу лишь сожалеть о том, что массаж прекратился.

Слишком раскрепощен, в то время, как я максимально зажата.

Он меня провоцирует… На что? Я должна как-то иначе на все реагировать?

Позволять ему делать с собой все, что он захочет или как? Какая конечная цель его манипуляций с массажем, поцелуем?

Мои ноги возвращаются на диван, а Матвей берет свой блокнот.

— Значит, так, Мара.

— Марта, — поправляю я его.

— Мара, — поправляет уже он меня, вглядываясь в мои глаза. — Временно возьмем тебе другое имя, чтобы ты различала себя прошлую и себя настоящую. Так проще. Ок?

Ну, вот. Девочки и мальчики. Непонятно как, но я вдруг стала Марой. Не хочется спорить с ним. Пусть хоть Маратом зовет. Главное, чтобы указал мои ошибки,