— Да, мистер прозорливость. Признаю, что вы были правы во всем. Хотела бы продолжить занятия, — занимаю привычную позицию смирения, когда вынужденно ее принимаю. — Смиренно каюсь в проступках и обещаю больше не повторять подобного. — Выпуливаю я ему ласковым голосом с долей ехидцы.

Ну, не умею я признавать чью-то правоту.

— Пиши адрес. Сейчас приеду, — говорит он вдруг.

И мне его ответ не очень нравится.

Я не ожидала, что встреча будет так скоро. Я к ней не готова. Меня начинает бить адреналин, а руки дрожат после его ответа.

Была уверена, что он возьмет время на раздумье, расскажет, какой занятой. Мне придется выискивать время в его расписании и униженно просить встретиться. А тут…

Я хочу предложить перенести встречу. Мне нужно немного времени адаптироваться, подготовиться к его появлению. Еще вчера утром я была уверена, что его больше не будет в моей жизни…

Но Матвей уже сбросил трубку. Будто знал, что я попрошу отсрочку. Может и знал?

Он все наперед видит.

И я пишу ему смской свой адрес, вставая из-за стола, потягиваясь и постепенно перехожу к уборке своей квартиры перед приходом гостя, чтобы не показаться хозяйкой-свинкой.

Драю полы шваброй, протираю пыль, переставляю стулья, оказавшиеся в комнате, хотя их место назначения — на кухне. Также разбираю разбросанные вещи по углам, коих оказывается очень много.

Заодно кидаю одежду в стирку и перебираю полки с книгами: убираю любовные романы поглубже. Почему-то мне не хочется, чтобы он подумал обо мне, как о излишне романтичной натуре. На таких же воздействовать проще всего.

Нет, я не такая.

Или такая, но по внутреннему убранству моей квартиры ты ничего обо мне не узнаешь.

Я в меру эгоистичная, любознательная, немного наивная (возраст позволяет), частично серьезная (когда очень надо). Поэтому ты увидишь на полках только классику, но найдешь плейстейшн у телевизора. Мальчишки любят игры. Картину с собой я сниму, остальные оставлю. Не то, чтобы я любуюсь ею по вечерам, но мне жутко нравится, как я на ней выгляжу.

Затем я привожу себя в порядок и готовлю перекусить. Не знаю почему, но мне кажется, что он может быть голодным и некрасиво будет, если у меня окажется пустой холодильник.

Я думаю о Кире, пытаясь проанализировать его поведение и понимаю, что моему анализу этот человек не поддается совершенно.

Какая-то девчонка оказывается важнее для него, чем невеста. Ну, никогда его не пойму.

Это дочка миллиардера? Даже если и так, Киру все равно на деньги. Он их принимает, но не бежит за ними сломя голову.

Надеюсь Матвей мне с ним поможет.

Определенно, у него будет ответ на вопрос по поводу той девушки и отношения к ней Кира.

Нечаянно возвращаюсь мыслями к Матвею. Этот молодой человек имеет странный подход, другой взгляд и это цепляет меня. Он выглядит живым в отличие от остальных. Наверное, еще и поэтому мне хочется с ним пообщаться.

А еще Матвей остер на язык и не скрывается за фальшью, а говорит то, что думает. Это меня подкупает…

Он приезжает только к вечеру и это немного меня волнует.

Люда приехала через час после звонка. Он же позволил себе послоняться где-то несколько часов… Мог бы предупредить, я бы так не спешила.

Я встречаю его в своей атласной кремово-белой пижаме: широкой рубашке и длинных штанах. Не стала переодеваться во что-то особенное к его приезду. Пусть видит, что прихорашиваться не собираюсь. Этой мой дом и хожу я здесь так, как хочу. Я — хозяйка.

Матвей встречает меня с улыбкой в своем черном плаще и сразу же проходит в открытую дверь, кивая мне и не удостаивая долгим взглядом. Что-то в нем поменялось.

Он стал еще красивее…

Этот мужчина не кажется уже мне таким молодым и бесхарактерным, как вначале. Только сейчас чувствую всю глубину, которую он мне, будто нечаянно приоткрывает, запуская в свой внутренний мир. Преображается неспешно, давая насладиться своей многогранностью.

Его движения уверенные, ровная выправка. Шуршит полами раскрытый плащ, идеально на нем сидящий.

Сегодня он одет по-другому: белая футболка под пиджаком и джинсы. Очень ему идет…

Я не понимаю, почему вдруг робею. Он всего лишь кивнул и прикоснулся рукой к моей талии, когда проходил в коридор, но сделал это так по-свойски… меня бросило в жар.

— Спасибо, что приехал, — говорю я, как можно непринужденнее, закрывая входную дверь. — Проходи. Чувствуй себя, как дома.

Я чувствую возбуждение, приправленное ноткой стыда за то, что это ощущаю. В воздухе витает мое смущение, напряжение и волнение, сгорающее в непонятно откуда возникшей волне страсти.

Вдыхаю чувственный аромат дорогого одеколона, заполонивший в одночасье коридор, и моя голова кружится в упоении. Он словно знал, что мне понравится именно этот запах.

Матвей сгребает меня в свои объятия и прижимает к стене так быстро, что я не успеваю среагировать. Будто муж вернулся из командировки жутко голодный по своей молодой жене.

Так властно, с таким чувственным напором, он обхватывает мое тело своими руками, что я издаю стон от накатившего меня возбуждения, добавляя возмущение только в самом конце. Его губы охватывают мои с каким-то жутким остервенением, сминая их, поглощая и меня вместе с ними.

Я пытаюсь вырваться, но он зажимает мои запястья, вытягивая их над головой.

Так сексуально небрежно, что дух захватывает. Давно мне так сильно не срывало башню. Я забываюсь с ним, растворяясь в этом бесбашенном поцелуе вся.

Все вдруг становится неважным в этом мире… Чувствую его приятные губы, язык скользящий с моим в унисон и забываюсь.

— Скажи еще, что тебе опять не зашло, — усмехается он мне в ухо своим голосом с хрипотцой.

Я вздрагиваю, выпадая из чувственного транса и натыкаюсь на его темные глаза со смешинками.

Щеки вспыхивают. Я же целовала его. Сама!

Пытаюсь вырваться из объятий и у меня это получается. Мужчина с легкостью отпускает мои руки и уходит вперед.

Чуть не падаю, ошалевшая, опираюсь о стену. Часто дышу.

Что это сейчас, черт побери, было?

Ловлю себя на мысли, что уже стою одна в коридоре, сжимаясь, в то время, как Матвей хозяйничает на моей кухне.

— Ччто это было? — спрашиваю я вслух с запинкой, появляясь в дверях.

Я трогаю свои горящие губы, ощущая его недавнее присутствие на них и никак не могу отойти от шока.

— Это был первый сеанс лечения, — ухмыляется мне Матвей, наливая себе молока в разведенный кофе. — Ты же хочешь ускоренную программу? Верно я понимаю?

— Что? — не понимаю я до конца его ответа.