в спальню. Надо бы за языком следить.

Шкаф в торопях открываю, вещи кучей вываливаю. Что обычно надевают на дружеские свидания? Кто-нибудь, подскажите, я совершенно не в курсе. Пару платьев отшвыриваю, выбираю любимую синюю блузку и черную юбку.

Сойдет? Думаю, да.

Стоя в ванной, быстро сушу волосы и расчесываюсь, замазываю остатки следов аллергии, подкрашиваю губы блеском. Потом торопливо ладонью стираю. Хлопаю ресницами, глядя на свое отражение. Снова наношу блеск. Сердце стучит отчаянно. Стопорюсь на какое-то время, но все же достаю мамину блестящую заколку, хранящуюся на особые случаи. Цепляю ее и улыбаюсь себе в зеркале. Довольная, выбегаю в комнату и мчусь к двери, сверкая пятками, но тут, вдруг…

— А ты куда это в таком виде намылилась, зануда?

Замираю, не верю собственным ушам. Возможно, меня настигли галлюцинации. Это может быть следствием аллергии? Побочным действием против аллергенных таблеток? Или то вкуснейшее ризотто в ресторане, организм не привыкший к такой изысканной еде мог дать сбой.

Поворачиваюсь медленно и застываю.

В моей комнате стоит Антон.

У приоткрытого окна, немного мокрый, руки сложил, смотрит с нескрываемой яростью…

Глава 18

У приоткрытого окна, немного мокрый, руки сложил, смотрит с нескрываемой яростью.

Нахожусь в шоковом состоянии, кажется, у меня челюсть где-то на полу валяется, вместе со сваленной горой одежды, и сил нет подобрать и обратно вставить.

В какой-то момент понимаю, что молчание слишком затянулось. Пора бы уже ответить этому борзому нахалу, который бесцеремонно проник в мою комнату.

— Ты… — все что сообразила, полушёпотом. — К-как?

Он такой высокий и красивый, а эта комната, вдруг, стала такой маленькой. Мне тесно, я задыхаюсь. У меня жар. И почему у меня на него такая реакция? Что со мной не так?

— От красоты моей опять дар речи потеряла, малявка? — мажор и не думает смущаться, по спальне моей бродит, беспорядок осматривает, фотоснимок в рамочке с полки берет, и насмешливо бровь выгибает.

Там я в первом классе, еще «беззубая» с кривой улыбкой на все лицо, с огромным белым бантом, завязанным наперекос. Так папа старался, впервые плел мне косу, и так гордился собой, что не смогла сказать ему правду. Я давно не видела его таким счастливым, его депрессия после смерти моей матери сводила с ума. А тут его глаза блестят от радости, он полон энергии и сил. Тогда стерпела хихиканья девчонок первоклашек, сияла, не смотря ни на что, когда он фотографировал. Держала свой огромный красный портфель, и щурилась от яркого осеннего солнца.

А потом, после линейки, мы пошли в булочную, и там пили очень сладкий чай с сахарными плюшками, вкуснее которых я в жизни не пробовала. Мы взяли целых три, и он разрешил мне откусить самую аппетитную часть — поджаристую серединку, с каждой. Считаю, что это был один из лучших дней в моей жизни, и не хочу, чтобы надо мной смеялись. Не хочу портить свои прекрасные воспоминания.

Подхожу к Антону и грубо выдергиваю фотографию из его рук. На место ставлю.

— Не трогай! — почти кричу на него, покрываясь стыдливым румянцем на все лицо. — Ты не имеешь право вот так запросто влезать ко мне в дом! И… трогать мои личные вещи. Это неприлично.

— Да что ты говоришь? — он стоит так близко, что холодные капли воды с его волос мне на лицо падают, вызывая странный трепет. — Тебе значит, в мою комнату лазить можно, а мне в твою — нет?

Я смущенно сглатываю, чувствуя сильную дрожь от его близости. Делаю шаг назад, но он тоже делает шаг, не отставая от меня.

— Да ты… ты… ты… — и снова шаг назад делаю. — Такой… такой…

— Какой? — уточняет он, следуя по пятам.

Шаг, шаг, шаг.

— Такой… — отвожу взгляд от его всепоглощающего внимания. Жаром захожусь. — Такой…

Не получается продолжить мысль, он все больше оттесняет меня.

Шаг, шаг, шаг. Врезаюсь спиной в стену.

Он слишком близко. Вламывается не только в мой дом, проникает в мое личное пространство. Заполняет своим запахом мои легкие. Ощущение чистоты. Запах лимонного кондиционера, и нотки чего-то очень сладкого.

— Ну давай, зануда, соображай быстрее, — ухмыляется мажор. — Не томи.

— Такой… такой… эээ… такой… — вдох. Затяжной. — Злопамятный.

Выдох.

Что?

Злопамятный.

Да, наконец-то вспомнила это слово. Опять в мозг странная туманность проникла. Последнее время часто. Может, у меня какая-то болезнь? О, боже… надеюсь, не смертельная. Я еще совсем молода.

Мажор лишь вздыхает, к стене меня все сильнее припирает. Руками пути по обе стороны отгородил, и не сбежать. И никуда не деться. Я голову отворачиваю, чтобы на него не смотреть. Куда угодно, только не на него. Куда угодно…

Не обращай внимания, Варвара.

— Проехали. Ответь мне лучше на мой вопрос. Куда ты в таком виде собралась?

— В каком виде? — возвращаю свой растерянный взгляд к его глазам. Глаза в глаза. Я могу рассмотреть каждую холодную крапинку в его серых омутах.

Они такие ледяные, морозящие. Бррр… мурашки. Он мне очень не нравится! Поэтому мурашки…

— В таком, — он показушно внимательно проводит глазами по моему наряду. Задерживаясь каждую миллисекунду, высокомерно прищуриваясь. Начиная с заколки, вниз, по волосам, после — блузка, юбка с высокой талией, длиной чуть выше колен, останавливается на разноцветных полосатых носочках с мышками, ушки которых обильно покрыты бисером. Голову вбок наклоняет. Усмехается. — Глупом.

Я взгляд опускаю, тоже на ноги смотрю. Не пойму. А с носками-то что не так? Мои любимые. Купила по распродаже в черную пятницу, целых пять пар удалось ухватить. С мышками и зайками. Да была бы возможность, все десять взяла бы!

Может, они кажутся ему слишком детскими?

Хамло! Да что он в этом мире понимает?!

Обижено поднимаю голову, вновь утыкаясь в его леденящие глаза. Губу от неприятия оттопыриваю.

— Отвали! — ладошку в его грудь впечатываю, пытаясь отодвинуть. Но это все равно, что пытаться сдвинуть скалу. Невозможно.

Он просто ее убирает, будто перышко сдувает. И вновь шлагбаум из своих рук с двух сторон от моих предплечий ставит.

— Не отвалю, пока не ответишь, — спокойно чеканит, голосом своим с беспредельно низкими нотами.

Мне бы его спокойствие. У меня сильнейшая злость граничит с непонятной паникой.

— На свидание! — шиплю на него, задыхаясь.

На дружеское свидание. Почему я не уточнила этот момент? Я же не хочу вызвать в нем ревность?

— Ааа… — тянет мажор, надменно кривясь. — Я так и понял, когда машину Макса у твоего дома увидел.

— Ты… следишь за мной?

На этот вопрос ответа не получаю, лишь еще ближе его лицо