Лотками и навесами, вынесенными к самому берегу реки. Слухи о пути и целях заозерцев, похоже, успели добраться сюда еще позавчера, а потому местные купцы, пекари, мясники и пивовары поспешили воспользоваться случаем и выставить угощение для богатых путников. На всякий случай вологодские торговцы притащили и одежду, и обувку, и оружие – мало ли кому что понадобится? Здесь оказались даже возки с печками, где воинам предлагалось согреться, выпить и расслабиться со всеми удобствами.

Вожников позволил ватаге два дня отдохнуть, после чего повел их дальше по Сухоне, по ровной ледяной дороге, уже даже не похрустывающей под весом людей и саней. По Векшеньге повернул направо, на зимник. Соль – товар ходовой и всесезонный, а поэтому к Соли-Галицкой дорога шла широкая и накатанная. Чай, не один десяток саней по ней за день прокатывался. Заблудиться было трудно даже без проводников. Один переход – и армия, обогнув по тракту обширную незамерзающую топь, вышла к брошенным на произвол судьбы обширным амбарам и бревенчатым солеварильницам: огромным, в три этажа высотой и полста шагов в длину, с закопченными окнами наверху. Видать, дым выпускали наружу прямо через них.

Пустыми были и деревеньки на пути ватажников, и постоялые дворы окрест города. Дворов стояло много – все же место торговое, оживленное, иным купцам подолгу потребный груз ждать приходилось, а жить где-то надо. Да и просто после дороги баньку принять, отдохнуть на мягкой постели.

Город, стоявший на правом берегу реки Костромы, отгородился от гостей высоким, этак сажен в пять, земляным валом, поверх которого тянулись темные и порядком обветшавшие бревенчатые стены примерно той же высоты. С башнями горожане пожадничали – их было всего пять на крепость. И это при размерах укрепления примерно пять сотен шагов в окружности. Пушечных бойниц не имелось даже возле ворот, лучников Егор тоже не заметил, а потому без опаски подъехал почти к самому поднятому мосту и крикнул:

– Что же вы так гостей встречаете, галичане?! Ни домов натопленных, ни столов накрытых?

– Незваный гость хуже татарина! – отозвались с привратной башни.

– Коли гость пришел, галичане, что есть в печи, все на стол мечи! Так у нас на Руси положено!

– На штурм пойдешь, так и угостим от души, не сомневайся!

– Ну, смотрите сами! У меня через час-другой войско-то подтянется, отдохнуть захочет. Коли хозяева дворов постоялых их накормят, напоят да приютят – во дворах остановимся, да еще и за постой заплатим. А коли не выпустите кабатчиков – в городе заночуем, попомните мое слово!

Вожников поворотил коня, поехал к обозу, что медленно сворачивался в круг на левом берегу Костромы. Выгонят горожане хозяев, не выгонят – а все едино столько возков на дворах не поместится, понадобится лагерь ратный.

Однако жители Соли-Галицкой сделали правильный выбор: с отчаянным скрипом бревенчатый помост опустился через ров, ворота отворились, из них выехало несколько высоко груженных возков.

– У кого лучший постоялый двор в округе? – тут же повернул к ним Егор.

– У меня! – ответил первый возничий, одетый, однако, бедно, в поеденном молью треухе и дырявом тулупе.

– Неправда твоя, мой самый лучший! – заорали в ответ из ворот. – У тебя баня черная и печь на кухне коптит!

– Сам ты коптишь, Никифор! – развернулся назад мужик. – О прошлом годе выбелены, ни единой сажинки нигде не проступило!

– Так ты каженный день мажешь! У тебя кадка с мелом прямо у топки стоит!

– А ну, хватит! – отмахнулся Егор. – То вас не дозовешься, то не отбиться. Ты первый, у тебя с женой и дворней и остановлюсь! Скажешь всем, что уже занято. Баню давай топи, да ужин нам организуй с медом хмельным. У вас, сказывают, самый сладкий.

– Лешка, Лешка! – невесть кому закричал мужик, крутя головой. – Не слышишь, что ли? Беги, затапливай!

Увидев, что кабатчиков не бьют, горожане осмелели, снова открыли ворота, выпустив к постоялым дворам еще с полсотни возков с припасами, спрятанными было от набега. Потом вслед за возками побежали работники и даже бабы. Потом понадобилось что-то еще – и когда к Соли-Галицкой подтянулись основные силы заозерской рати, крепость уже стояла с распахнутыми настежь воротами, а стража отставила копья и щиты к стенам, прогуливаясь возле моста налегке.

Егор от соблазна войти в город удержался. Узнал у одного из бегущих с бурдюками смердов, что князя здесь нет, и махнул рукой, даже воеводу на разговор звать не стал. Сходил только к солеварням, полюбопытствовал, как все работает. Но ничего, кроме банальных сковородок и скребков, не увидел. Разве только размеры и у того, и у другого измерялись в саженях – целого верблюда целиком зажарить можно, а опосля, пригорелого, соскоблить.

На выходе из солеварни князя перехватил Угрюм, поклонился с седла, приложив руку к груди:

– Дозволь на сход тебя пригласить, атаман. Люди расспросить тебя желают.

– Сход? Почему не знаю? – Егор поднялся в седло своего скакуна. – Кто созывал?

– Да не понадобилось, атаман, – пристроился стремя к стремени ватажник. – Ты же спрашивал, кто из ушкуйников на землю осесть подумывает? Ну, так вышло, серебро они копят, не прогуливают. Оттого и пьют меньше, и службу лучше несут…

– Короче, именно их ты к себе в дозорные сотни и собрал, – понял его мысль князь. – И в чем трудность?

– Нет трудности, атаман. И ясности тоже. Хотят про землю понять, о чем ты сказывал…

Ватажники, что намеревались оставить его дружину, были, понятное дело, уже в возрасте, почти все четвертый десяток разменивали. Плечистые бородачи в стеганых и войлочных поддоспешниках, некоторые даже в кольчугах. Хорошие шаровары, добротные сапоги, дорогие шапки. Каков характер, такова и одежда. Люди думали о будущем, строили планы, копили деньги – и выглядели, знамо, солиднее, нежели гуляки, живущие одним днем. Собрались «куркули» возле составленного в круг обоза, будучи одновременно и его охраной, и обитателями.

– Тут нам Угрюм сказывал, княже, – не стал тянуть воин в наброшенном поверх кольчуги тулупе, рыжебородый, с бритой наголо макушкой, прикрытой войлочной тюбетейкой, – что намерен ты желающим землю нарезать. Мысль сия нам доброй кажется, однако же обществу интересно, где сие задумано? Не первый день гадаем, но разрешить эту загадку не получается. От сего и беспокойство.

– Понятно, други, – спешился Вожников. То, что остепенившиеся разбойники звали его князем, было многообещающе. Однако, к стыду своему, никого из возможных бояр по имени Егор не знал. Прошли те времена, когда под его рукой две сотни бойцов ходило. В шеститысячной армии каждого в лицо не упомнишь. – Вы со мною не один раз в походах были и хорошо знаете, как они обычно случаются. Налетели на чужой удел, объяснили, кто под солнцем самый главный, собрали свою дань и уплыли. В местах покоренных не задерживаемся. Кто в них правит, кто людьми повелевает и законы устанавливает, то от нас не зависит. А сие неправильно. Земля, на которую нога русская ступила, должна и впредь навеки нашей оставаться. Посему полагаю я отныне укрепляться там, где смог доказать свою силу. Укрепляться же можно только одним способом: своих людей на месте оставлять. Знаю, далеко не все там будут вам рады. Но ведь и вы все далеко не овечки. Постоять за себя сможете. Наделы же, что вы получите от меня, будут куда как больше тех, что вы за скопленное серебро купить сможете, за то ручаюсь твердо. И на жизнь хватит, и на слуг, и холопов собственных набрать.