Александр прошёлся на бак парохода. Перед взором открылся город во всей сияющей белизне. До берега около одного кабельтова. Море чистое, изумрудное, с белыми пузырьками медуз. Прямо по носу просматривалась Корабельная сторона с Южной бухтой Севастополя. На мыске у самой бухты рукотворной скалой возвышалась Павловская батарея. За батареей шли одноэтажные приземистые строения магазинов и казарм. Потом сама Корабельная слобода: маленькие домики разбросанные вкривь и вкось. Над слободой вырастал Малахов курган. Левее спускались две балки: Аполлонов и Ушаковская. За балками синели вершины невысоких гор. Надо же, как красиво! – подумал Александр. Не похож этот белый город на грязный Портсмут или на серый Кронштадт. Есть в нем что-то очаровательное, белокаменное. Если только на Одессу смахивает немного. Но Одесса какая-то воздушная, несерьёзная, как барышня, а Севастополь более напоминал бравого матроса. За Павловским мысом проглядывались Александровские казармы: длинное здание в три этажа. За казармами зубцы третьего бастиона.

Направо от бухты лежала Южная сторона. Белые домики, красные крыши, зелёные бульвары. У самой воды – Графская пристань. Портик на пестумских колоннах. Под портиком к пристани каскадами спускалась каменная лестница. Правее едва заметный домик в три окна. За ним, так называемый, «Екатерининский дворец»: одноэтажное здание с покатой черепичной крышей. Вправо до Артиллерийской слободки тянулось длинное строение Николаевской батареи. Сводчатые амбразуры в два яруса, массивная круглая башня у самой воды. За пристанью высился купол Михайловского собора. За собором шли дома высокие, с богатой отделкой. Над всеми строениями возвышалось здание Морской Библиотеки. Рядом гранёная башенка с островерхой купольной крышей. За библиотекой виднелся храм Святых Петра и Павла с белокаменными колоннами. Храмы необычные, – приметил Александр, – будто с античных времён остался. Разве же это православная базилика? Парфенон – да и только. Направо от Николаевской батареи, у самого моря круглая башня Александровской батареи. Из-за неё выглядывал мысок древнего Херсонеса с развалинами старинного, забытого города.

В самой бухте происходило оживлённое движение. Шаланды подходили к пристаням. К ним подкатывали длинные фурштатские телеги, доверху груженные. Грузчики переносили в шаланды мешки, бочки, ящики….

Александр прошёлся на корму. За кормой Северная сторона. Берег у воды пологий, но постепенно возвышался. Наверху проглядывались низкие стены Северного форта. А у самой кромки тянулись палатки, какие-то лачужки, крытые соломой, а местами – парусиной. Суета, толкотня, шум…

– Что это за цыганский табор? – спросил он у вахтенного.

– Рынок, ваше благородие. Все, что хочешь можно купить: от солёной рыбы, до турецкой сабли в серебре.

У пристани в правильных пирамидах складировали ядра и бомбы. Лежали лодки, вытащенные для просушки и смоления. За лодками кучи плетёных туров. На пристани толкались матросы в белых просторных рубахах. Иные работали: что-то грузили, таскали, другие бездельничали, разлёгшись за лодками, или играли в карты.

– Зачем столько туров? Полевые укрепления собираются строить? – спросил Александр.

– Кто ж его знает, ваше благородие. Армию нынче к Севастополю собирают. Корабли чужие по морю шныряют. Будет что-то….

***

Рано утром катер с «Владимира» пристал к Графской пристани. Капитан Бутаков, а вслед за ним мичман Кречен сошли на деревянный настил. Солнце едва встало, и белые дома города казались желтовато-огненными. Даже листва в высоких каштанах горела утренним пламенем.

– Чудесное утро, – вздохнул полной грудью Бутаков. – Устали, Александр Аркадьевич? Всю ночь в машинном провозились. Хоть бы раз вылезли в кают-компанию чайку выпить.

– Ерунда, – махнул рукой Александр. – Куда же я весь в масле в кают-компанию явлюсь? Главное – все исправили. Теперь наш «Владимир» будет бегать не хуже коней Посейдон.

– Ох, не знаю, что бы я без вас делал, – сокрушённо покачал головой Бутков. – До этого инженер был из англичан, старый моряк, опытный, и в машинах разбирался отлично. Но поступил приказ: всех иностранцев исключить. Представляете, каково мне было без механика? Случись что – и пароход в корыто превращается. Хорошо, что вас прислали. – Вдруг взгляд его просветлел: – Глядите-ка, сам Павел Степанович пожаловал.

На фоне белого портика Графской пристани выделялась тёмная фигура адмирал Нахимов. Высокий. Чуть сутулил плечи. Руки сцеплены за спиной. Золотом горели на плечах эполеты. В петлице поблескивал Георгий. Фуражка с небольшим козырьком сдвинута на затылок. Он внимательным ястребиным взглядом осматривал гавань.

– Зачем адмирал в столь ранний час пришёл на пристань? – удивился Александр.

– Он всегда приходит утром оглядеть гавань, хоть в дождь, хоть в снег. Корабельная привычка – вставать с третьей склянкой. Павел Степанович без моря жить не может. Видите, как широко ноги расставил и покачивается, будто на палубе стоит.

Они поднялись по ступеням лестницы.

– Доброе утро, Павел Степанович! – поздоровался Бутаков.

– Доброе, Григорий Иванович, – добродушно улыбнулся Нахимов. – Вы с вахты?

– Так точно. С машиной всю ночь провозились.

– Ах, посмотрите! – указал Нахимов на гавань, нахмурив брови. – На фрегате «Коварна» как неряшливо убраны паруса! Сегодня же сделаю выговор Николаю Максимовичу. Вы только взглянете, – недовольно всплеснул он руками. – У «Кулевича» один якорь сорвало. Вон, как его развернуло. Там что, вахтенный уснул?

– Павел Степанович, «Кулевич» в море готовиться выйти, – объяснил Бутаков. – Вон, к нему пароход «Крым» подвалил. Сейчас из гавани выводить будет.

– Ну, посмотрим, за их манёвром. – Нахимов попросил жестом трубу у адъютанта. Не отрываясь от окуляра спросил: – Как чувствует себя «Владимир»?

– Пыхтит. В море рвётся, – весело ответил капитан Бутаков. – Хочу вам представить моего нового механика, мичмана Кречена. Что голова, что руки – все на месте.

Нахимов отдал трубу обратно адъютанту. Взглянул внимательно на Александра.

– Рад видеть вас, – пожал руку. – Вы где практику проходили?

– Во флоте её величества. Два года на паровых фрегатах.

– Это замечательно! Два года в английском флоте – большой опыт. Такие люди нам просто необходимы, особенно сейчас. Послушайте, приходите как-нибудь вечерком ко мне на чай. Надо многое обсудить по поводу новшеств во флоте. Вы только по машинам специалист?

– Изучал, так же, артиллерийские системы на подвижных платформах.

– Тем более! Жду вас непременно. Григорий Иванович, – обратился он к Бутакову. – Вы уж заходите вместе с мичманом сегодня же вечерком на ужин.

– Обязательно, Павел Степанович, – пообещал Бутаков.

– Павел Степанович, опять к вам просители, – недовольно сказал адъютант Нахимова, молодой лейтенант в новеньком мундире. За его спиной стояли старики в выцветших матросских куртках, старухи в серых платках, босоногие дети.

– Ну, коль пришли, пусти их, – разрешил Нахимов.

Его тут же окружила толпа. Все галдели, перебивали друг друга.

– Постойте, не шумите! – потребовал Нахимов. – Все разом можно только «ура» кричать. Я же ничего понять не могу. Вот, ты, говори, что хотел, – обратился он к седобородому стрику в потёртой матросской куртке, на костылях, с деревянной