Два всадника сразу свернули, но не прямиком к далекому лагерю племени, а несколько в сторону.

По прямой летают лишь птицы. Им-то что?..

Мехико, столица заокеанских владений

Российской Империи

– Как вы смели, сударь, нести весь этот бред! Вы что – сошли с ума? Или думаете, вам дозволено все?

Обычно ровный и спокойный, Наместник был едва не взбешен. Его собеседник, высокий, худой и какой-то нескладный, в поношенном сюртуке, весь скособочился, словно пытался уменьшиться в размерах. Подслеповатые глаза навыкате виновато смотрели в сторону. Чиновник по особым поручениям девятого, весьма невысокого, класса явно смущался, вызвав гнев всеми почитаемого вельможи.

– Недавно закрепленный за Империей край, где едва удалось усмирить восстания против нашей Короны, равно как и против испанской, и вы вдруг в публичной лекции начинаете нести об идеалах свободы, о тирании, а в завершение превозносите до небес Боливара! Это ж додуматься надо! Хотя обстоятельства таковы, что того и гляди мы будем вынуждены вступить с ним в войну. Ладно, на собственную судьбу вам наплевать, но вам так хочется добавить к врагу внешнему врага внутреннего?

Чиновник засопел. Он явно не думал о последствиях своей лекции, а если думал – совсем в ином плане.

– В общем, так, Вильгельм Карлович. С этого дня я запрещаю вам любые публичные выступления. Слышите? Любые. И распоряжусь, чтобы вас нагрузили делами. Вы же, кажется, состоите на службе, а не просто отдыхать изволите в далеких краях. Все. Идите. И молите бога, дабы я больше ничего не слышал о ваших проделках.

У самого выхода из кабинета чиновник едва не столкнулся с очередным посетителем, подтянутым, моложавым, на котором даже цивильный фрак сидел неким подобием мундира.

– Здравствуйте, Иван Петрович! – Наместник шагнул навстречу вошедшему. – Давно приехали в столицу? Чем порадуете?

– Часа два как. Особо, признаться, нечем, – дождавшись, пока удалится чиновник, вымолвил гость.

Наместник, седой, представительный, посмотрел с безмолвным вопросом в твердом взгляде.

– За что вы Кюхельбекера распинали? За цикл лекций? – вместо ответа спросил Иван Петрович.

– Все-то вы знаете, – Резанов не смог сдержать улыбки.

– Слухами земля полнится. Наш пиит чересчур заметен. Причем не столько благодаря своему поэтическому дару, кой весьма скромен, сколько – отсутствию житейской сметки. Что на сердце, то на языке. А в голове при сем редкостный кавардак. Прямо стоит удивляться данному чуду.

– Присаживайтесь. – Наместник жестом указал на одно из кресел.

– С удовольствием, Николай Петрович, – на правах старого сослуживца, Липранди редко титуловал Резанова, предпочитая называть Наместника по имени-отчеству. Против чего тот не возражал. Более того, сам раньше неоднократно предлагал подобный вариант.

– Итак? – Резанов разместился напротив.

– Если брать ситуацию в сравнительной близости к границе, то все по-старому. Наши северные соседи сравнительно успешно перекрывают проходы с той стороны. Количество рабов, которым удается преодолеть барьеры, снизилось многократно. Хотя, может, и к добру. Мы можем захлебнуться в наплыве батраков, раз уж к самостоятельному хозяйству они непригодны. Мелкие стычки на линии порою происходят, однако никаких серьезных нападений не планируется.

– А говорите, нет новостей. – Граф воспользовался возникшей в речи собеседника паузой. – Напротив, превосходное известие. Можно не волноваться хотя бы за северную границу.

– Зато имеются иные новости из их столицы, – вздохнул Липранди. – Кое-кто там всерьез обеспокоен возможным нашим продвижением на северо-запад, и в данный момент обсуждается, каким образом опередить нас, занять те земли раньше. То, что там уже живут люди, в расчет не принимается. Все обставляется в виде частной инициативы. Сначала отправляются поселенцы, но при первой стычке с индейцами они сразу обращаются к правительству с просьбами о присылке войск для защиты. Я уже имел честь докладывать вам о подобной методе. Просто раньше все происходило в виде разведки, но сейчас это приобретает черты государственной политики. Плюс – все-таки армию соседи понемногу наращивают, хотя это сопряжено с борьбой различных мнений в Конгрессе.

– Вы предлагаете попытаться выйти туда первыми? – уловил смысл Наместник.

– Да, – твердо ответил Липранди.

Резанов поднялся, прошелся по кабинету и остановился у окна.

– Дело не настолько простое, Иван Петрович. На юге беспокойно. Не исключена возможность войны с освободившимися от Испании колониями. Боливар как истинный революционер мечтает установить республики повсеместно, нимало не заботясь мнением обывателей. С Англией отношения крайне напряженные. Убедившись, что мы не собираемся таскать для них каштаны из огня, островитяне отныне жаждут нашего поражения здесь. По своему обыкновению, прямо прибегать к военной силе наши былые союзники пока не намерены, но мало ли? Наши коммуникации в Атлантике постоянно находятся под угрозой со стороны британского флота. Им-то не требуется выбираться из проливов. Сверх того, Император прямо не запрещал расширять владения, приобретая новые земли, но намеком дал понять: пока делать сие не слишком желательно.

Липранди только вздохнул.

– Правда, ничто не мешает нам действовать тем же порядком, как и соседи, – продолжил меж тем Наместник. – Во всяком случае, обладание, пусть даже чисто номинальное, Великими Равнинами обеспечит лучшую связь с Калифорнией. В общем, надо хотя бы разведать обстановку на местах. А там посмотрим…

– Есть еще один вариант, Николай Петрович. Насколько я понимаю, наша задача – не допустить гм… соседей в глубь континента. В том числе – из элементарного человеколюбия. Учитывая, как они поступают с аборигенами, – Липранди дождался кивка Резанова и продолжил: – А ведь для этого совершенно не обязательно включать Великие Равнины в состав Империи. Достаточно оборонительного союза с их обитателями. А дальше – пусть кто попробует сунуться!

– Я думал об этом, – признался Наместник. – С одной стороны, таким образом мы как бы действуем в русле повелений Императора. Ничего не приобретаем, лишь налаживаем мирные отношения с иными народами. Но как бы подобная политика не втянула нас в войну. Договоры необходимо соблюдать. Иначе какой в них толк? Но кто знает, сумеет ли лист бумаги остановить экспансию соседей? И что считать нападением? Только ли действие некоего третьего государства, или под понятие попадают и частные лица? Вы же помните события восемнадцатого года, когда против нас формально действовала не армия, а лишь вооруженные жители Луизианы – даже не всех Штатов. Якобы по собственной инициативе. Что делать, если история повторится, но уже на Великих Равнинах? Не знаете? Вот и я не знаю.

В кабинете повисло молчание.

Резанов встал и несколько раз прошелся из одного угла в другой и обратно.