– Ну всё, хватит отговорок, – сказала Мерси, проводя рукой по кожаной обложке без надписи. Кончики её пальцев отмечали каждую царапину и каждую зазубрину. Казалось, кожа прямо-таки пронизана библиомантикой.

Девушка опустилась на стул и отодвинулась назад: теперь она могла достать до ветератора, только вытянув руку. Указательным пальцем она сбросила крючок застёжки и откинула верхнюю крышку обложки.

То, что произошло потом, походило на то, как лопается по швам ящик, доверху набитый бумагой. Из-под обложки хлынули на волю многочисленные книжные страницы, на письменном столе происходил настоящий бумажный потоп. Сотни, а затем и тысячи страниц громоздились друг на друга, образовав сначала холм, а затем и островерхую гору из бумаги. При этом ни одна страница не соскальзывала на пол: все они удерживались вместе с помощью библиомантики.

Спустя каких-нибудь полминуты на столе возвышалась пирамида, состоявшая из нескольких тысяч книжных страниц и продолжавшая расти; пирамида эта напоминала гигантский бумажный кулёк, поставленный на стол остриём вверх, высотой с раскрытый зонтик, и была составлена практически симметрично, только кое-где из неё торчали уголки страниц или даже высовывались целые страницы.

И наконец листы, располагавшиеся вверху пирамиды, причудливо изогнулись, образовав лицо, похожее на те, которые кукольных дел мастер лепит из папье-маше и клея, лицо с выпуклым лбом, широкими скулами и большим носом-картофелиной. Когда Всезнайка открыл глаза, жёлтые, словно пожелтевшие газетные страницы, было хорошо заметно, что он косит.

– Тебе нужны очки, – вырвалось у Мерси, которая сидела, отодвинувшись на своём стуле далеко назад, с таким потрясённым видом, как будто в неё угодил пушечный снаряд.

– А у вас, миледи, двойной подбородок, если вы сидите с таким брюзгливым выражением лица. Если вы, конечно, простите мне эту дерзость.

Она сглотнула и выдвинула подбородок вперёд:

– Я ценю в собеседниках честность.

– Тогда, с вашего позволения, вам следовало бы привести волосы в порядок и отказаться от привычки грызть ногти.

– Пожалуй, столько честности я не вынесу.

В основании перевёрнутого кулька что-то зашуршало: с каждой стороны из-под стопки листов вылезли по три толстых пальца, три слева и три справа.

– Единственный человек, которому разрешается стоять на этом столе, – это я, – заметила Мерси.

– Прошу прощения. – Кряхтя, ветератор неуклюже спрыгнул на пол и, слегка покачиваясь, встал перед Мерси; в его широком основании лежала раскрытая кожаная обложка, но её не было видно. У этого странного существа не было ни рук, ни ног, но было шесть пальцев, и Мерси втайне радовалась этому: иначе он, возможно, ринулся бы расчёсывать её спутанные волосы на манер придворной камеристки.

– Ты больше, чем я думала, – сказала она.

Она по-прежнему сидела на стуле, поэтому её глаза находились примерно на уровне глаз ветератора. Его мятое, сморщенное лицо во всех направлениях покрывали строчки: страницы здесь сходились под самыми невероятными углами. На его широком приплюснутом носу красовались слова «центробежная сила», однако это не означало, что в следующий раз там будет написано то же самое: каждый раз, когда Всезнайка восставал из своей обложки, страницы, из которых он состоял, образовывали новые сочетания.

– Значит, Седжвик сдержал своё слово, – пробормотала она.

– Мне незнаком джентльмен, носящий это имя.

– Похоже, мне также следует отказаться от привычки размышлять вслух.

– Я в высшей степени молчалив. Никто никогда не узнает, о чём мы беседуем. Или о чём вы размышляете вслух.

– Вообще-то я полагала, что ты должен всего лишь отвечать на мои вопросы, когда я задаю их. Как энциклопедия. – Она опустила глаза на его круглые пальцы. – Энциклопедия, у которой есть пальцы.

– Разумеется. – Он разговаривал напыщенным тоном дворецкого. – Если миледи желает получить справку, я немедленно…

– Любимая пища «чёрной вдовы».

Ветератор громко кашлянул. С бумажной пирамиды слетел листок и спланировал на пол.

Мерси подняла его. Это был листок из какого-то справочника. Верхние несколько строк она оставила без внимания, первый же новый абзац на листке начинался напечатанными жирным шрифтом словами: «Latrodectus tredecimguttatus, или европейская чёрная вдова, – вид пауков…» Ниже следовал сухой высоконаучный текст, но, прежде чем Мерси успела пробежать его глазами, Всезнайка пояснил:

– Она питается жуками и иногда маленькими ящерицами.

Мерси кивнула и снова прижала страницу к его бумажному телу. Страница тут же с тихим шелестом убралась обратно и скрылась под другими листами.

– Если хотите, я могу изложить эту тему подробнее, миледи.

– Никакая я не леди.

– В моих глазах вы всегда леди, миледи.

– Потому что ты косишь.

Всезнайка снова кашлянул, на пол прямо у ног Мерси спланировала ещё одна страница. Заголовок на ней гласил: «Ветератор, в просторечии Всезнайка». Далее следовало что-то вроде инструкции по уходу за ним. Она пробежала её по диагонали, потом снова прижала страницу к пирамидальному телу удивительного существа и зачарованно наблюдала за тем, как она скрывается под другими слоями бумаги.

– Ну ладно, – сказала в конце концов она. – То есть я могу спрашивать тебя обо всём, что хочу знать.

– Полагаю, это так.

– А ты будешь выплёвывать мне под ноги страницы, на которых содержатся соответствующие сведения.

– Я бы не употреблял слово «выплёвывать», миледи. Я бы предпочёл термины «предоставить в распоряжение» или «подготовить», если вам будет угодно. Помимо этого, я конечно же в любой момент способен сообщить вам желаемые сведения в устной форме. Доклады научного характера как нельзя лучше соответствуют природе ветератора.

Мерси медленно кивнула, чувствуя, что недолго сможет выносить присутствие ветератора и его напыщенные излияния. С тех пор как она покинула Сесил-корт, она отвыкла от какого бы то ни было общества.

– По всей видимости, вы живёте здесь одна, – констатировал Всезнайка, пренебрежительно сморщив нос.

– Ты умеешь подметать или прибираться?

– Надеюсь, вы заметили, что у меня отсутствуют руки, миледи. Наблюдательность – одно из основополагающих свойств ветератора, и я хотел бы обратить ваше внимание на необходимость соблюдения определённых норм гигиены…

– Пожалуйста, никаких комментариев о незаправленных постелях, разбросанных нижних юбках и остатках еды.

– Как вам угодно, миледи, пока в моём окружении отсутствуют следы липкого варенья и лужицы от пролитых напитков. И то и другое мне вредит.

– Тогда мы поняли друг друга.

Ветератор слегка поклонился: