– Рад быть к вашим услугам, леди… э-э-э, леди…

– Мерси Амбердейл. Для тебя просто Мерси.

– Да, миледи Мерси.

Она вновь смерила его взглядом. Пальцы ветератора нетерпеливо постукивали по полу.

– Что тебе? – наморщив лоб, спросила она.

– Какие ещё сведения вам требуются, миледи?

– Э-э… Я просто хотела… Вообще-то сейчас мне не нужны никакие…

В дверь постучали, и оба собеседника прикусили языки. Хотя Мерси терпеть не могла, когда к ней приходили без предупреждения, сейчас она испытала облегчение оттого, что их беседу прервали. Оригами возбуждённо прыгали по клетке.

– Если вам больше не требуются мои услуги, вам нужно только…

– Я знаю, – быстро ответила она, откашлялась и приказала: – Veterator recedite![1]

В ту же секунду страницы наползли на лицо ветератора, скрывая его. Всезнайка скорчился и на глазах стал уменьшаться в размерах, как будто в полу под ним образовалась воронка. За несколько секунд на полу осталась лежать лишь потрёпанная кожаная папка с небольшой аккуратной стопкой разрозненных страниц. Она захлопнулась, как по волшебству.

Стук повторился.

– Мерси? Я знаю, что ты дома. Я слышал твой голос.

Дрожащими пальцами она взяла кожаную обложку и спрятала её в один из ящиков письменного стола.

В дверь постучали в третий раз:

– Я прошу тебя, Мерси. Ну открой же, наконец.

Скрепя сердце она поднялась, направилась к двери и посмотрела в глазок, чтобы узнать, кто же стоял там, снаружи, на тёмной лестнице.

Как только Мерси приоткрыла входную дверь, человек с длинными седыми волосами произнёс:

– Произошло нечто важное.

Он явно запыхался, его лицо пылало.

У Мерси было достаточно веских причин захлопнуть дверь перед Артуром Гилкристом. Все они, в общем, сводились к тому, что Валентин умер, а виновата в этом была она. Это она не справилась с мадам Ксу, это она допустила гибель Гровера и не смогла достать денег на лекарства для Валентина. Она не желала, чтобы ей напоминали об этом, и Гилкрист был последним, кого она хотела видеть в этой связи.

– Возвращайся домой, Мерси. – Одной рукой он ухватился за дверной косяк.

«Он сильно сдал, – подумала она. – Прежде он так не пыхтел, поднявшись на какую-то пару ступенек».

– Возвращайся в Сесил-корт, – повторил Гилкрист, словно втолковывая ей, что имеет в виду под словом «домой».

Гилкрист считался кем-то вроде неофициального бургомистра улицы книготорговцев: все шли к этому человеку со своими заботами и нуждами. Он улаживал споры, созывал собрания, именно ему удавалось не допускать в Сесил-корт конкурирующих книготорговцев с Холивелл-стрит. Задолго до того как Мерси съехала в Ковент-Гарден, по Сесил-корту ходили слухи о том, что старую застройку квартала собираются снести, а вместо неё проложить новые улицы: именно это произошло уже с несколькими кварталами в центре Лондона. С тех пор и по сей день Гилкрист взял на себя переговоры с графом Солсбери, владевшим землёй, на которой находился Сесил-корт, и однажды даже совершил путешествие в его поместье Хэтфилд-хауз в Хартфордшире.

– О господи, Артур. – Мерси отступила в сторону. – Ты выглядишь, как будто тебя прямо сейчас хватит удар.

– Я просто немного… запыхался.

Когда она пропускала его в комнату, ей бросилась в глаза кровавая рана на шее у Гилкриста.

– Откуда это, чёрт побери… Тебя порезали?

Мерси втолкнула его в комнату и быстро заперла дверь. Потом она подбежала к шкафу, чтобы взять оттуда небольшое льняное полотенце. У неё в шкафу хранилось несколько таких полотенец, и Гилкристу не обязательно было знать, для чего она их обычно использовала.

– Вот, приложи к ране и зажми её.

– Ничего страшного, это всего лишь порез. – Тем не менее он послушался. – И я здесь не поэтому.

– Кто это тебя так отделал?

– Парни из банды Руделькопфа. По дороге сюда я попался им на глаза, и они решили позабавиться и попугать меня.

Испугать Гилкриста было не так просто, он был высок и силён, как портовый грузчик. Большинство людей и не подозревало, сколько тяжёлых ящиков с книгами приходилось ежедневно таскать книготорговцам. За последние два года он сильно сдал, но это не значило, что он представлял собой лёгкую добычу. Вероятно, они напали на него со спины.

– Я думала, Руделькопф больше не берёт с вас откупных.

Гилкрист кивнул, промокая рану. Кровотечение уже почти прекратилось.

– До него дошло, что на книгах много не заработаешь. Иногда он, правда, вспоминает о нас, и тогда мы платим ему пару монет. Ребята, на которых я наткнулся, – всего лишь молодые петухи, они просто хвастались своими ножами.

Мерси обрушила на негодяев поток брани, включавший все известные ей ругательства. Гилкрист с улыбкой наблюдал, как она вышагивает по комнате взад и вперёд с раскрасневшимся лицом и посылает Руделькопфа ко всем чертям.

– Ты, конечно, понимаешь, что ты сейчас ведёшь себя точь-в-точь как Валентин?

Ей было всего три года, когда Валентин взял её к себе, и она стала частью радушной семьи книготорговцев с Сесил-корта. Само собой разумеется, она много переняла от приёмного отца; она сама замечала за собой это, особенно это бросалось в глаза с тех пор, как его не стало.

Гилкрист собрался было присесть, но обнаружил в комнате лишь один табурет, на котором к тому же лежали позавчерашние полпирога. Он аккуратно положил остатки еды на пол и опустился на табурет.

– Я до последнего надеялся, что ты унаследуешь его лавку и продолжишь его дело.

Мерси встала перед ним, подбоченившись.

– Прости великодушно, что я вас так разочаровала, – ледяным тоном произнесла она. – Можешь остаться, пока не отдышишься, а потом, будь любезен, уходи.

Он покачал головой:

– Я пришёл не для того, чтобы увещевать тебя. И пара капель крови не стоит того, чтобы меня жалеть.

Его седые волосы, заметно поредевшие в области пробора, беспорядочно ниспадали ему на плечи. Мерси видела старческие пигментные пятна на его голове, и ей подумалось, что Валентин был не единственным, кого она тогда потеряла. Хотя, если быть честной самой с собой, на самом деле это произошло уже давно, тогда, когда, напуганная, она втихаря сбежала из Сесил-корта. За свою короткую жизнь Мерси успела совершить немало ошибок, однако самой большой из них был побег после поражения в Лаймхаузе, чтобы не смотреть, как умирает Валентин. Ей казалось, что, находясь рядом с ним, она приносит ему несчастье. Вскоре после своего бегства она получила известие о его смерти, и её детские иллюзии на эту тему разбились вдребезги, рухнули, словно гнилые сараи Сент-Жиля.