— А завязывать не будешь? — спросила Клодия, вставая.

Повитуха отрицательно покачала головой, очищая кожу новорожденной от крови и пленок.

— Лучше прижечь. Поспеши, у меня уже коленки болят.

С последними схватками Корнелия извергла скользкую массу темной жижи и плоти, издав мучительный вскрик. Повитуха жестом велела Аврелии убрать послед. Хозяйка мгновенно повиновалась. Она была непривычно счастлива и пыталась осознать случившееся. У нее родилась внучка… Аврелия украдкой взглянула на свои руки и удовлетворенно отметила, что дрожи нет.

Отчаянный крик ребенка прорезал тишину, и все женщины заулыбались. Повитуха проверила легкие, проворно и умело переворачивая тельце в руках.

— Прекрасная девочка. Немножко синяя, но уже розовеет. Сейчас волосики темные, однако будут светлыми, как у матери. Замечательный ребенок. Пеленки у вас есть?

Аврелия передала ей пеленки. Вернулась Клодия и принесла в железных щипцах горящий уголек. Повитуха прижала его к тому месту, где перерезала пуповину. Раздались шипение и отчаянный вопль. Женщины сгрудились вокруг девочки и туго запеленали тельце, оставив свободной только головку.

— Имя ты уже выбрала? — спросила повитуха у Корнелии.

— Если бы родился мальчик, я назвала бы его Юлием, по имени отца. Я всегда думала, что будет мальчик.

Повитуха, держа девочку на руках, смотрела на бледное лицо измученной матери.

— У тебя куча времени, чтобы выбрать имя… Отведите Корнелию в постель, пусть отдыхает, а я пока соберу свои вещи.

Внезапно до слуха женщин донеслись тяжелые удары — кто-то колотил кулаком в ворота поместья.

— Обычно ворота открывает Тубрук, — сказала Аврелия. — Но ведь он уехал…

— Всего на несколько недель, госпожа, — быстро заметила Клодия, чувствуя себя виноватой. — Он сказал, что не может больше откладывать какие-то дела.

Аврелия медленно и осторожно вышла в передний двор, щурясь от яркого солнца. Двое слуг терпеливо ждали у ворот — они знали, что лучше не открывать их без разрешения хозяйки, кто бы ни приехал. Это правило ввел Тубрук еще в годы службы. Он заботился о безопасности дома, однако уехал, хотя обещал Аврелии, что никогда не покинет ее.

Женщина постаралась успокоиться, осмотрела себя и заметила на рукаве пятнышко крови. Правая рука слегка дрожала, и она прижала ее к животу левой ладонью, чтобы унять волнение.

— Открывай ворота!.. — раздался мужской голос с улицы, и по створкам снова забарабанили кулаком.

Аврелия жестом велела слугам отворять; они вытащили заборный брус и распахнули ворота. Оба были вооружены — еще одно правило, на котором настоял Тубрук.

Во двор въехали трое верховых в сверкающих доспехах и шлемах с плюмажами. Одеты, как на парад, подумала Аврелия, чувствуя холодок в груди.

Почему с ней нет Тубрука? Он гораздо лучше ее умеет обходиться с подобными визитерами…

Один из нежданных гостей спешился, двигаясь легко и уверенно. Держа поводья одной рукой, другой он протянул Аврелии свиток пергамента с восковой печатью. Она приняла послание и посмотрела в лицо воину. Солдат понял, что хозяйка ждет объяснений, и щелкнул подошвами сандалий.

— Приказ, госпожа. От нашего повелителя, диктатора Рима.

Аврелия молчала, сжав ладонью левой руки кисть правой, в которой находилось послание, с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

— Здесь находится твоя невестка, и Сулла приказывает ей немедленно приехать к нему в город, — продолжал солдат, поняв, что Аврелия не собирается распечатывать свиток.

Уняв дрожь, Аврелия заговорила:

— Она только что родила и не может ехать. Возвращайтесь через три дня, я подготовлю ее к поездке.

Лицо солдата посуровело, он начинал терять терпение. Кем воображает себя эта женщина?..

— Госпожа, Сулла приказал ей явиться, и она поедет, хотите вы того или нет. Я подожду здесь несколько минут. Не заставляйте нас уводить ее силой.

Аврелия побледнела.

— А как же… как же ребенок?

Солдат захлопал глазами. В приказе о ребенке ничего не говорилось, но если хочешь сделать карьеру, нельзя разочаровывать диктатора Рима.

— Ребенка тоже возьмем. Приготовьте в дорогу и его.

Тут лицо легионера смягчилось. От доброго отношения вреда никому не будет, а эти женщины такие хрупкие.

— Если у вас имеется повозка и лошади, можете запрягать, только побыстрее. Пусть едут в повозке.

Аврелия молча повернулась и ушла в дом. Солдат, подняв брови, обменялся взглядами со своими товарищами.

— Интересно, чего он хочет от этой женщины.

— Думаю, смотря кто отец ребенка, — ответил один из верховых, многозначительно подмигивая.

Тубрук опустился в кресло, принял предложенный кубок с вином и поблагодарил наклоном головы. Человек, сидевший напротив, был его ровесником. Они дружили уже лет тридцать.

— Все никак не могу смириться с тем, что уже не молод, — сказал Ферк, грустно улыбаясь. — У меня в доме полно зеркал, и каждый раз, проходя мимо, я с удивлением вижу старика, который таращится на меня оттуда. Тело слабеет, но разум остается сравнительно живым.

— Я тоже считаю, что мы не старики, — согласился Тубрук, стараясь расслабиться и насладиться беседой с другом.

— Правда? А ведь многие из тех, кого мы знали, покинули этот мир. Недуг унес Рапаса, а это был самый могучий из людей, каких я встречал. Представь себе, в конце его сын на плече выносил отца во двор на солнышко. Ты можешь вообразить этого быка на чьем-нибудь плече? Даже на плече собственного сына? Ужасная штука — старость.

— У тебя есть Илита и дочери. Она от тебя еще не сбежала? — пробурчал Тубрук.

Его приятель фыркнул в кубок с вином.

— Еще нет, хотя постоянно грозится, как и все эти годы. По правде сказать, тебе тоже нужна хорошая женщина… Хорошая женщина прекрасно отгоняет старость, поверь мне. А по ночам греет тебе ноги.

— Я стараюсь обрести новую любовь, — ответил Тубрук. — Но как найти ту, что захочет связать свою жизнь с моей? Нет, моя семья — поместье хозяина. О другой я и не мечтаю.

Ферк покивал головой; он заметил, что друг напряжен и явно чем-то озабочен.

Хозяин дома решил подождать, пока гладиатор сам не заговорит о цели своего внезапного визита. Он знал Тубрука очень хорошо и не хотел его торопить. Знал Ферк и то, что откликнется на любую просьбу о помощи. Дело в том, что он очень любил и уважал бывшего гладиатора. В нем была та внутренняя сила, которую Ферк очень редко встречал в людях.

В уме он подсчитал свои капиталы и наличные средства в золоте. Если речь пойдет о деньгах, то у него есть сбережения и долги, возврата которых можно немедленно потребовать.