Пролежал с час, не выдержал – Божкова подняло с кровати нестерпимое зудящее чувство действия. Василий зажёг ночник, быстро влез в комбинезон и вышел из комнаты. В общем зале горела только ночная подсветка, что придавало ему вид готический, таинственный. Да ещё справа, в конце помещения, слабо светились сквозь красные занавески окошки домика генерала Радова, отчего домик приобретал вид отрубленной головы вампира переростка. А бодрствующим мозгом этой головы сейчас стал генерал. Видно, ему тоже не спалось. О чём он сейчас думал? Что заставило его не спать в такое время? Для Василия это пока оставалось покрытой, стоявшей в зале, полутьмой. Оставшийся свет исходил из светильников, вмонтированных в пол, там, где стены с ним соединялись.

Казалось, что тени в углах скрывали движение потусторонних существ, а застывшие столы, тренажёры и другие предметы дневных тренировок, таили в себе угрозу затаившихся в них монстров. Божков направился в сторону силовых тренажеров. Точнее, его туда толкали собственные ноги. Остановился он у скамьи для жима лёжа. Шумно вдохнул полную грудь тяжёлого кондиционируемого воздуха и так замер на пять секунд. Несмотря на то, что его рабочим инструментом всегда был мозг, именно от его работы, особенно на полных оборотах, он получал наибольшее удовлетворение, Василию нравились физические упражнения. Он регулярно посещал тренажёрный зал и с удовольствием, два раза в неделю, изнурял своё тело. До фанатизма он не доходил, но умеренные тренировки служили ему своего рода клапаном сброса пара, избытка нервного напряжения, накопившегося за рабочую неделю. Сейчас постепенно, со свистящим звуком сквозь щель между зубов, выдохнув, он повесил на штангу привычные для него восемьдесят килограммов. Лёг на скамью, выгнул спину и взял гриф знакомым себе широким хватом. Как только он взял, а лучше сказать схватил гриф, он почувствовал, ещё ни разу не отжав штангу, что привычная тяжесть железа для него стала невесомой. И действительно, начав жать, штанга взлетала вверх, словно была сделана из пенопласта.

Закончив подход, в несколько ошарашенном состоянии, Василий стал прикидывать, сколько он может прибавить ещё. Решил довести вес штанги до ста килограммов. Став жать этот вес, он понял, что ничего кардинально в его ощущениях тяжести штанги не изменилось! Для него это было потрясение. Его рекорд составлял сотка на один раз и уже года два его результат как остановился в росте. Теперь же, сделав четыре повторения, он прервал подход для того, чтобы увеличить вес. Он прибавил с каждой стороны ещё по десять килограммов. Теперь жать стало тяжелее, но не так чтобы в глазах темнело, напряжение, так скажем, было стандартным. Сделав с этим весом восемь повторений, он решил набросить ещё десять кило. Итого: вес штанги составил сто тридцать, безумных для него, рекордных килограммов. Он лег на скамью, выгнул, как можно дальше, спину, завел глубже по направлению к голове ноги и сильно сжал гриф. Три раза глубоко вздохнул и, на задержке дыхания, начал выполнять классическое упражнение.

Снял штангу легко, как будто она была пёрышком, опустил медленно вниз и отжал первый раз. Тяжело не было, казалось, что этот вес жался даже увереннее чем сто двадцать. Затем был второй, третий и четвёртый раз. На пятом штанга в середине подъёма резко приобрела весомости и сразу почувствовалось всё напряжение мышц, начиная от ног и заканчивая шеей. Вытащив её наверх, Вася решился на шестое повторение. Немного отдохнув, держа штангу в верхнем положении, плавно опустил на грудь и рывком попытался вытолкнуть вверх. Почти получилось, штанга застряла на полпути. Он ещё больше напрягся и, вложил, все свои оставшиеся у него силы, в железный гриф штанги. Штанга замерла, не двигаясь вверх ни на один миллиметр. Василий почувствовал быстро нарастающую волну паники. Застрять в пустом зале под сто тридцатикилограммовой штангой, и скорее всего до утра, перспектива не из приятных. Семь часов пытки весом, который пытается раздавить твою грудную клетку, вряд ли сделают его сильнее. Не говоря об отношении к нему его товарищей после этого позорища. Все эти мысли промелькнули быстрее молнии в его голове.

Под воздействием страха Божков собрался, мобилизовал свою волю, отгородился от липких мыслишек о неудаче. И ещё больше выгнувшись спиной, затащил штангу на нижние держатели, расположенные на середине стоек. Василий лежал на спине, всё ещё держа ладони на стальном шероховатом грифе, и с облегчением выдохнул переработанный почти полностью в углекислый газ, нагретый его легкими, воздух. Это был самый необыкновенный его подход к штанге за все время занятий в зале. Успокоившись, он встал и понял, что увеличил свой рабочий вес в жиме лежа сразу на пятьдесят килограммов и, что поразительно, сделал он этот рывок за последние двенадцать часов. Именно столько прошло времени с его утренней тренировки. Силобол включился в работу и первым это понял он. Почувствовав фантастическое удовлетворение от только что поставленного рекорда, Божков ушёл в свою комнату. Теперь ему, уставшему, немного испуганному и довольному собой, был обеспечен крепкий сон на остаток этой удивительной ночи.

Глава 7

Наступило утро третьего дня, если так можно выразиться по отношению к жизни в замкнутом пространстве под землёй, где всё вокруг освещает лишь искусственный свет. Все лица бойцов выражали бодрость в совокупности с приятным удивлением. Ощущение у ребят было такое, что они будто родились заново, причем другими, более совершенными людьми. Прошли все их старые болячки, перестали ныть места давних ранений. И дышалось по-другому, легко, с удовольствием. Внутренний воздух базы вдруг стал приятно освежающим. Обострилось восприятие и впервые за долгие месяцы войны у них улучшилось настроение. Перед завтраком всех осмотрел врач, медсестра Таня взяла кровь на анализ. И вполне удовлетворённый Жаров ушёл вместе со своей помощницей в свою лабораторию на первом уровне базы.

Строгову вчера тоже сделали инъекцию силобола. Ночью он спал младенчески невинным сном и утром не помнил ни одного своего сна, слава богу. Сегодня он решил переговорить с Радовым. Полковника мучили предчувствия беды, которые особенно обострились после виртуальных прогулок по станции. Подойдя к домику генерала, он постучал в дверь костяшками пальцев. Дверь открыл адъютант, пропустил полковника внутрь.

– Доброе утро, Владимир Евсеевич, – смотря на сидящего за столом Радова, сказал полковник. – Сможете уделить мне пятнадцать минут вашего времени?

– Конечно. Алексей, ты же понимаешь, с тобой я готов общаться в любое время. Особенно здесь и сейчас. О чём ты хотел поговорить?

– Вы меня знаете, на чувствительную барышню я похож мало. Но своим ощущениям я