– Я смотрела с ней этот фильм один раз, и примерно через десять минут, я такая, спрашиваю: «Проклятье, какой странный английский?» А Эмма сказала, что это португальский. Я сняла наушники и оставила ее наедине с видеомагнитофоном.

Эмма наконец поднесла вилку к десерту.

– Тебе понравилась «Прощай, Бразилия», – напомнила она подруге.

– Бетти Фария, – сказала Нишель, поджав губы и закрыв глаза.

Ей принесли новый бокал с портвейном, а Эмма попробовала свой десерт. Несмотря на усталость и ужас при мысли о счете, Аполлон покраснел от счастья. Ему нравилось думать об этих женщинах, как о девушках из Бунс-Милл, штат Вирджиния, которым улыбнулась удача, и они сумели найти друг друга и полюбить.

Не так давно Аполлону удалось найти друга, коллегу по книжному бизнесу. Патрис Грин, ветеран армии, занялся книгами после возвращения в Штаты из армии. Обычно на местных распродажах присутствовало только два черных любителя книг. С тем же успехом они могли оказаться двумя единорогами, встретившимися на одном поле. Конечно, они сблизились. «Благодарю тебя, Господи, за дружбу», – вот о чем сейчас думал Аполлон. Нишель и Эмма, Аполлон и Патрис. И, прежде чем он успел себя остановить, Аполлон поднял руку и заказал стаканчик виски.

К тому моменту, когда виски принесли, Эмма уже тяжело дышала рядом с ним. На мгновение Аполлон встревожился, но она держалась за горло, а не за живот.

– Пирог хочет выйти обратно, – тихо сказала Эмма.

Нишель предложила ей выпить воды, но стало только хуже.

– Я пойду поищу туалет, – сказала Эмма.

Аполлон помог ей подняться и смотрел, как она, покачиваясь, идет к официанту. Тот быстро кивнул и повел ее из столовой залы. Когда она исчезла, Аполлон повернулся к Нишель и обнаружил, что она смотрит на него очень внимательно и серьезно. Казалось, она лишь делала вид, что напилась, а теперь прекратила игру.

– В художественной галерее в Амстердаме есть фотография твоей жены, – сказала Нишель.

Существовал ли правильный ответ на такое откровение?

– Фотография цветная или черно-белая? – спросил Аполлон.

Ничего лучшего он придумать не смог.

– Ты же знаешь, она уезжала в Бразилию. Она рассказала мне, как ты ее ждал в аэропорту, когда она вернулась. Очень мило с твоей стороны. Ты заработал много очков. Пока она жила в Бразилии, у нее было несколько приключений. Я уверена, что она тебе говорила про некоторые.

– Красная нитка. Она мне рассказала.

– Три желания! – воскликнула Нишель, словно ей только что принесли торт на день рождения. – Да. Должна сказать, что ты поступил очень смело, Аполлон. Мне понравилось.

– Я сохранил нитку, – сказал Аполлон. – Чтобы не забыть собственное обещание.

И сейчас она лежала в его бумажнике рядом с водительскими правами.

Нишель кивнула, но он уже не был уверен, что она его слушает. Слишком пьяна, однако она игриво улыбнулась.

– Кстати, ты должен гордиться, – заявила Нишель. – Ты уже помог ей осуществить два желания из трех. Она ведь никогда не говорила тебе, что загадала. Чтобы не сглазить. Но, думаю, сейчас все в порядке.

Нишель сжала правую руку в кулак и подняла указательный палец.

– Здоровый ребенок, – сказала она. – Кстати, я вспомнила. Вам уже известен его пол? Эмма говорит, что вы не хотите знать заранее, но, брось, со мной ты можешь поделиться.

– Эмма сказала тебе правду, – ответил Аполлон. – Мы хотим узнать это вместе в тот момент, когда все случится.

Нишель покачала головой.

– Я никогда не встречала черных хиппи, – заявила она. – Но теперь уверена, что двух знаю.

Нишель так и не опустила руку. Аполлон смотрел на третий палец, тот, на котором она носила кольцо. Он дрожал, словно сейчас поднимется, и Аполлон узнает третье желание, но Нишель разжала кулак, и все пять пальцев оказались открытыми.

– Примерно за месяц до того, как Эмма вернулась в Соединенные Штаты, она познакомилась в Бразилии с голландским фотографом. Когда находилась в Сальвадоре.

Цвет виски в стаканчике Аполлона внезапно стал соответствовать его неожиданно изменившемуся настроению. Он мгновенно забыл о третьем желании.

Голландский фотограф.

Ублюдочный голландский фотограф?

– Эмма и фотограф сошлись довольно близко, стали вместе ездить по Сальвадору и все фотографировать. Ее приятель все время пытался снимать Эмму, но она отказывалась. Она хотела научиться фотографировать, а не быть моделью.

Однажды они приехали на заброшенную фабрику, которая выглядела невероятно романтично, и провели там почти целый день. В какой-то момент фотограф отошел отлить, Эмма осталась одна с оборудованием и решила сфотографироваться. Но она хотела сделать снимок самостоятельно. Речь шла о работе с камерой высокого разрешения, а не с тем цифровым дерьмом, что установлено на телефонах. Эмма очень умная, и она сообразила, как использовать таймер.

Она сделала снимок на фоне наполовину разрушенной стены, так, что она стоит внутри созданного человеком здания, которое забросили, но за ее правым плечом виден лес, окружающий фабрику. Два мира сразу. Умирающая цивилизация и торжество природы. Эмма вошла в кадр, но в последний момент сбросила платье и снялась обнаженной!

Аполлон обнаружил, что кивает, хотя сам не понимал почему. Слова Нишель не требовали согласия. Ему вдруг показалось, что он проверяет, держится ли голова у него на плечах. Судя по всему, она была на месте, но Аполлон не до конца в это верил. На всякий случай он проглотил остатки виски, чтобы вернуть себе уверенность.

– Она ничего не рассказала своему приятелю, – продолжала Нишель. – Он проявил фотографию позже, в темной комнате, и судьба снимка не имела отношения к Эмме. Дело было в том, что Эмма Валентайн сделала его сама. Ты понимаешь? Она всегда вела себя так, даже в детстве. Если она что-то задумала, это должно случиться, уж поверь мне. Тебе нравится думать, что ты решил дождаться ее в аэропорту, когда самолет задерживался, но я скажу тебе кое-что другое. Она находилась в самолете и не хотела, чтобы ты ушел. И ты не смог бы уйти, даже если бы попытался. Я понимаю, как это звучит, но я не преувеличиваю.

Нишель кивала несколько дольше, чем требовалось, невероятно наслаждаясь моментом. Потом она вернулась к истории про Эмму и фотографию.

– Ну, тот голландец проявил пленку, только когда вернулся в Амстердам. Однако он сразу понял, что снимок стоит сохранить. Он вставил фотографию в рамку и включил в свою выставку, а галерея его купила и с тех пор никогда не убирала. Я не была в Амстердаме, но Эмма показала мне копию фотографии. Я думаю, что владелец внес ее в каталог галереи.

– И? – спросил Аполлон, у которого так пересохло в горле, что он не сумел больше ничего сказать.

Он посмотрел в ту сторону, куда ушла его жена, чтобы воспользоваться туалетом. Насколько история, которую рассказала Нишель, сделает ее другой в его глазах? И почему Нишель решила так поступить? Неужели только из-за того, что напилась?