Тогда как со стороны Ракун-сити подъезды к мосту были забиты брошенными автомобилями — включая, к горькому удивлению Джилл, и несколько фургонов, — со стороны Вороньих Ворот все пространство было так же плотно забито людьми, которые пытались выбраться из города.

Джилл заинтересовало, что же задерживало этих людей. Ответ она нашла немедленно, взглянув повнимательнее в сторону Вороньих Ворот. Там была сооружена бетонная стена с колючей проволокой поверху, вдоль которой стояли люди в защитных костюмах Хазмата, с оружием очень большого размера. Единственный выход за стену лежал через узкие ворота на дороге с моста.

К большой досаде Джилл, и на стене, и на людях в защитных костюмах, и на людях с оружием была эмблема корпорации «Амбрелла».

Ну, естественно.

Нет, погодите, не на всех. Проталкиваясь через толпу, она увидела несколько человек в форме полицейского управления Ракун-сити. Но было очевидно, что их роль была чисто вспомогательной.

Всем здесь заправляла «Амбрелла».

Зачем вообще нужна полиция? Или правительство? Пускай все для нас делает Корпорация!

Если бы опыт, приобретенный Джилл после событий в Арклее, не заставлял ее помалкивать, она бы почувствовала желание немедленно прекратить это вопиющее надругательство над властью.

Но сейчас девушка желала только одного — выбраться из этой западни. Вообще-то говоря, Джилл следовало уехать из Ракун-сити сразу же, как только ее отстранили от работы. Полицейскому не выжить, если он не может положиться на своих коллег.

Хендерсон и остальное начальство полицейского управления не поддержали Джилл — они отдали ее на растерзание волкам, одетым в щегольские костюмы, из корпорации «Амбрелла».

Она ничем им не обязана. Поэтому она уезжает.

Единственное, что Джилл осталось сделать, — это пробраться через толпу.

Там, где люди подходили к воротам, был установлен медицинский пост, и всех осматривал врач под охраной головорезов из «Амбреллы» и… человек в форме ООТИС!

— Пейтон! — крикнула она, но ее голос потонул в гуле толпы, нетерпеливо ожидавшей своей очереди на медосмотр.

Проталкиваясь сквозь толпу к воротам, Джилл обратила внимание на врача, проводившего медосмотр. Это был белый мужчина, примерно тридцати лет, но выражение его лица было очень хорошо знакомо Джилл — такое бывало у копов из отдела убийств на третий день расследования, после шести смен подряд без отдыха и сна, когда выживали только благодаря кофе, сигаретам и последним остаткам силы духа. Этот доктор выглядел так, будто он вот-вот свалится с ног, но держится несмотря ни на что.

Джилл восхитилась его преданностью делу. Если бы только она могла разделить ее!

Как раз сейчас врач обследовал мужчину, женщину и ребенка, скорее всего — семью.

— Все в порядке, — услышала Джилл его усталый голос, который мог бы принадлежать человеку в три раза старше. — Пусть идут.

Двое из охранников «Амбреллы» проводили эту тройку к воротам.

— Следующий, — сказал доктор.

Толпа качнулась вперед, едва сдерживаемая охранниками и полицейскими. Джилл отдалась воле течения, которое постепенно подталкивало ее к ее начальнику.

Пейтон Уэллз был непосредственным начальником Джилл и, в отличие от своего непосредственного начальника, этого мерзавца Хендерсона, заступался за Джилл. «Джилл Валентайн не будет нести всякую чепуху», — вот что Уэллз заявил тогда. Он всегда стоял за своих людей, а его люди всегда стояли за него. Эта верность необходима, чтобы выжить в подразделении с такой нагрузкой, как у ООТИС.

Вот почему полное пренебрежение — или, может быть, непонимание так сильно обидело Джилл.

— Пейтон! — снова крикнула она, уже поближе подобравшись к нему. Врач тем временем осматривал пожилого мужчину и девочку-подростка.

На этот раз Пейтон услышал Джилл. До этого момента его лицо сохраняло напряженное выражение, но когда он увидел ее, то напряжение спало.

— Валентайн! — Он указал на нее одному из охранников «Амбреллы». — Пропустите ее — она из полиции, одна из моих людей из ООТИС.

Охранник нахмурился.

— Она не в форме.

Пейтон поднял глаза к небу.

— Ну, конечно, когда боевой офицер не на дежурстве и видит мертвецов, разгуливающих по городу, то первое, о чем он позаботится, — это о своем гардеробе. Так вы пропустите ее?

Джилл улыбнулась. Охранники расступились, пропуская ее.

— Рад, что ты здесь, — сказал он. — Помощь нам пригодится.

Девушка не стала говорить, что она сама ничуть не рада и совершенно не собирается им помогать. Пейтон заслуживал лучшего отношения.

Но Джилл не успела ничего ответить, когда пожилой мужчина упал.

— О, Господи! — воскликнула девочка. — Папочка!

Пока врач и охранники стояли вокруг, девочка быстро опустилась на колени и расстегнула ему рубашку.

«Как все это трогательно, — подумала Джилл, — у этой девочки гораздо больше здравого смысла, чем у так называемого обученного персонала».

— Он не дышит! Это сердце, у него слабое сердце!

«Что ж, — подумала Джилл, — этим и объясняется ее быстрая реакция. Наверное, у отца и раньше бывали такие приступы».

Но когда дочь начала делать ему искусственное дыхание рот в рот, доктор запаниковал:

— Отойди от него!

Не обращая на него внимания, девочка продолжала выполнять все реанимационные приемы: дыхание рот в рот, массаж сердца — все, как положено.

Доктор посмотрел на Пейтона.

— Оттащите ее от него.

Выругавшись, Пейтон все-таки нагнулся и оттащил девочку от ее отца.

Джилл стало противно. Этот ребенок пытается спасти жизнь своего отца, и разве так с ней надо обращаться?

Девочка билась в сильных руках Пейтона.

— Пустите меня, пустите, я должна…

Вдруг мужчина открыл глаза.

Когда он шел по мосту, глаза его были карие.

Сейчас они стали молочно-белые.

О, черт!

Бросившись с быстротой, которую трудно было заподозрить, он укусил Пейтона прямо за ногу.

— Ааааааааааа!

Это отнюдь не подействовало на толпу успокаивающе. Люди и так напирали на едва удерживающую их группу охранников, а увидев, что Пейтона укусили, совсем обезумели.

Джилл выхватила свой пистолет и послала пулю мужчине в голову.

— Не-е-ет! Папа! Папочка! Вы убили его!

— Он уже был мертв, — сказала Джилл.

Девочка убежала, оттолкнув одного из охранников «Амбреллы». На его место заступил другой, чтобы держать толпу под контролем, но беспорядок вокруг только увеличивался.