Он схватил ее в объятия, бурно, неистово, как будто в поисках новой жизни, новой надежды.

— Люби меня, Флер… люби меня, — молвил он. — Я жажду тебя… ты должна быть моей!

Флер внезапно застыла. Он ей нравился, она хотела сделать его счастливым… помочь, успокоить его. Но она вспомнила Сильвию, и все ее существо содрогнулось от отвращения. Она не может быть такой, как Сильвия, — это невозможно!

— Нет, Джек, — сказала она мягко. — Мы не можем испортить такое чудо… такое совершенство, как наша любовь.

Он прижался лицом к ее шее. Она знала, что разочаровала, быть может, даже обидела его, причинила боль, но он просил невозможного.

Надо постараться, думала она, помочь ему терпеливо ждать, пока они будут свободны и смогут пожениться. Только тогда их любовь восторжествует.

Но ведь и пока они могут быть очень счастливы.

Когда Флер и Джек вернулись в дом, было уже поздно. Они тихо прошли по двору. Джек обнимал ее за плечи. Шаги их совпадали, удивительная гармония объединяла каждое движение.

Дверь в кухню была приоткрыта. Оттуда пахло едой, теплом и уютом. Джек закрыл дверь и снова потянулся к Флер. Она прильнула к нему.

Он нашел ее губы, а потом зарылся лицом в душистые волосы.

— Ты — само совершенство, , ты не можешь этого не знать. Я никогда не встречал такой прелестной женщины.

— Ложись спать, дорогой, ты устал.

Он крепко обнял ее, целуя губы, глаза, волосы. Потом медленно и неохотно они разошлись. Джек направился к двери в погреб. Она слышала, как он нашел задвижку, и подождала, пока он опустил ногу, осторожно нащупывая ступеньку.

— Спокойной ночи, любимый, — прошептала она, — спокойной ночи.

Она тихонько прокралась наверх. Задвижка на ее двери скрипела, но шумное дыхание, доносившееся из других комнат, говорило о том, что она никого не потревожила.

У себя в комнате Флер слегка раздвинула занавеси на окне. Свет был очень слабый, но все же можно было не зажигать свечу.

Она разделась, а затем, облокотившись о подоконник и опершись подбородком на руки, долго смотрела в небо, на котором постепенно тускнели звезды.

— Я счастлива, — сказала она вслух. — Я счастлива и сделаю так, что он будет счастлив со мной. Ты ведь меня понимаешь, Люсьен?

В полдень Флер спустилась в погреб повидаться с Джеком.

— Можно я снесу вниз обед? — спросила она мадам Бувье, когда семейство стало собираться за столом.

Все готово, — отвечала мадам, наливая щедрую порцию супа и отрезая большой кусок хлеба.

Флер взяла поднос. Она прошла через первый погреб, принимая обычные меры предосторожности, постучала, отодвинула и снова задвинула доску. Не успела она осмотреться, как уже оказалась в объятиях Джека.

— Почему ты не пришла раньше? — спрашивал он, целуя ее так, что его обед чуть не полетел на пол. — Я волновался, боялся. Почему ты опоздала?

— Подожди минутку, дай поставить поднос. Джек взял поднос и опустил его на стол.

— Ты уверена, что еще любишь меня?

— Вполне уверена!

— Я так тебя люблю! О Флер, любовь моя!

— Я рада, — прошептала она. — Я так рада! И я тоже тебя люблю. Я думала о тебе все утро, не могла дождаться, когда увижу тебя.

— Я чуть с ума не сошел, дожидаясь тебя и не зная, что ты теперь чувствуешь. Я уже думал, ты не придешь.

— Глупости какие! — Обвив руками его шею, Флер привлекла молодого летчика к себе.

Он обнимал ее все крепче, рука его соскользнула с плеча на грудь.

— Я должна идти, — сказала Флер. — Меня ждут наверху.

Он отпустил ее с неудовольствием.

— Ты придешь попозже?

— Ну конечно.

Подставив ему губы и выскользнув из его объятий, Флер задвинула доску на место и поспешила наверх.

Семейство было уже за столом, когда она с непринужденным, как ей казалось, видом заняла свое место. Сюзанна взглянула на нее и тут же перевела взгляд на брата Анри. Они обменялись понимающими улыбками. Анри подмигнул.

«Ох уж эти французы, — думала Флер полусмеясь, полусердито. — От них ничего не скроешь — если речь идет о любви».

-Ты понимаешь, что сегодня наш последний день, завтра нас здесь уже не будет? — сказал Джек.

— Цыплят по осени считают, — предостерегла его Флер, оглядывая клетушку, где он провел почти четыре месяца. — В этом деле слишком много «если». Если погода будет хорошая… Если Анри будет уверен, что мотор в порядке… Если он сможет доставить нас к причалу, и, наконец, самое главное — если нам удастся ускользнуть незамеченными.

— К чему такой пессимизм? — возразил Джек. Встав из-за стола, он подошел к открытому вентиляционному отверстию. — Если будет такой день, как сегодня, лучшего и желать нельзя.

На дворе слегка туманилось, в погребе стоял полумрак.

— Ты не рада? — продолжал Джек. Он закурил сигарету и сел с ногами на кровать.

— Да, я должна бы радоваться, — отвечала флер. — И все же… Не знаю… Это трудно объяснить, но я почему-то боюсь, не опасности, нет, я боюсь уйти отсюда, покинуть надежное убежище ради неведомого будущего.

— Эта тюрьма — убежище?

— Вероятно, для тебя так оно и есть! Но я была здесь счастлива.

— Любимая! — наклонившись, Джек протянул к ней руки.

Флер с улыбкой покачала головой и, отодвинувшись от него, присела на край стола, поставила ноги на сиденье стула.

— Тебе это кажется странным? — спросила она. — Но я действительно была счастлива, ужасно счастлива и боюсь, что, когда мы вернемся в Англию, все может измениться.

— Глупышка! — ласково сказал Джек. — Мы будем по-прежнему счастливы — ты и я — . навсегда.

— Ты уверен? Ты вернешься в свою эскадрилью, а мне придется начинать жизнь сначала.

— Что ты намерена делать?

По правде говоря, не знаю. Прежде всего нужно узнать, сколько у меня денег. Я думаю, кое-что осталось, если только мачеха все не забрала, а потом… — Флер запнулась, но тут же храбро продолжила, стараясь встретиться с ним взглядом, — это зависит от тебя.

— От меня? — переспросил он. — Ну да, конечно, мы поженимся. Но не стоит спешить. Ты поедешь со мной к моей матери, и там мы все обсудим.

— Что подумает обо мне твоя мать?

— Что ты самая замечательная девушка на свете, а что же еще?

Но Флер это не успокоило. Джек всегда был очень сдержан, когда речь заходила .о его семье. Она не могла их представить по его рассказам и описаниям. Внезапно Флер ощутила страх перед незнакомой женщиной, занимающей в жизни Джека первое место.