— Все ясно. Мы должны отправиться сегодня.

— Сегодня? — повторил в растерянности Анри. За его спиной мадам Бувье выпрямилась и застыла с неподвижным лицом.

— Именно сегодня, — продолжала настаивать Флер, — а что нам еще остается? Идите за Луи и подгоните лодку к берегу. На пристани вы можете сказать, что собираетесь ее почистить и подготовиться к завтрашней проверке. Найдите предлог, придумайте что-нибудь.

— А береговая охрана? — спросил Анри. Флер пристально смотрела на него, глаза ее потемнели, стали непроницаемыми.

— На посту обычно стоит только один человек! И только он один вооружен, а другой, в сторожке, вероятно, спит — а вас трое!

Анри понял. Флер увидела, что эта идея завладела им. Какое-то мгновение он оставался неподвижным, взгляд его был задумчив, пальцы машинально теребили сорванную по дороге веточку. Ей показалось, что в нем начинает набирать обороты какая-то машина.

Его мозг воспринял идею и начал работать над ней все быстрее и быстрее, пока наконец не усвоил ее полностью. Анри вскочил, лицо его просветлело.

— Вы правы, mademoiselle, у нас все получится. Будьте готовы, как только стемнеет.

— Как только стемнеет, — повторила Флер. Анри выбежал из кухни. Его шаги раздались во дворе и замерли в отдалении. Только тогда Флер снова взглянула на мадам Бувье. Мать Анри по-прежнему стояла, словно обратившись в камень.

Теперь, когда наступил момент расставания, это стало для нее почти невыносимым, подумала Флер. Она подошла к мадам Бувье, обняла ее и поцеловала в щеку.

— Это так тяжело, — прошептала она, — мне так жаль, ужасно жаль!

Мадам Бувье отвернулась, но не грубо и резко, не отвергая этот жест сочувствия, а спокойно, словно печаль ее была настолько велика, что ее невозможно было выразить словами.

Неся ужин Джеку в погреб, Флер испытывала внутреннее раскаяние. Ведь она-то ждала этой ночи как праздника. Для нее это был момент прощания с прошлым, когда они с Джеком обратятся к будущему.

— О боже, — взмолилась она внезапно. — Пусть Джек всегда любит меня. Не дай мне потерять его! Он мне так необходим!

Она чувствовала, что ее молитва была эгоистичной, но в то же время сознавала, что и Джек нуждался в ней, во многом даже больше, чем она в нем.

Если бы она не появилась на ферме, он бы сделал какую-нибудь глупость, слишком рано попытался бы бежать и его бы поймали, с ужасными последствиями не только для него, но и для семьи Бувье.

Она это предотвратила, она придала ему новые силы и уверенность в себе.

Флер постучала в стенку. У них был теперь собственный условный знак, не тот, которым пользовалась Сюзанна и остальные члены семьи.

Джек отстучал ответ, доска отодвинулась, и Флер внесла ужин.

— Снова тот же широкий выбор между супом и… супом? — спросил он. — Бог ты мой! То-то будет здорово разок прилично пообедать. Представь только хорошую порцию жаркого или бифштекс!

— Похоже, такая возможность представится раньше, чем ты думаешь.

Джек пристально взглянул на нее.

— Что ты хочешь сказать?

Флер рассказала ему о принесенных Анри известиях и ее собственном решении, перенесшем его из глубин отчаяния к бурному восторгу.

— Значит, мы уходим сегодня! — воскликнул Джек.

— Да, сегодня. — Она невольно понизила голос, губы у нее задрожали.

— Но это же великолепно! Теперь не придется лежать без сна всю ночь напролет, дожидаясь утра. Прошлую ночь я глаз не сомкнул и все думал, как мне пережить еще одну. Флер, это потрясающе! И погода сегодня самая подходящая, посмотри только, какой туман!

— Погода прекрасная.

Джек посмотрел на нее.

— Ты, кажется, не очень довольна. Что-нибудь не так? Ты от меня ничего не скрываешь?

— Я тебе рассказала все, как было, — ответила флер и улыбнулась в ответ на его радостное возбуждение.

— Быть может, мы будем завтракать уже в доброй старой Англии. Яичница с ветчиной! Что ты на это скажешь?

— Звучит неплохо. — Несмотря на все усилия, Флер знала, что в ее голосе нет энтузиазма.

— Ты встревожена. — Джек обнял ее. Голова Флер лежала у него на плече. Он приподнял ее за подбородок.

— Ну не надо смотреть так испуганно, любимая. Все будет хорошо — уж мы постараемся! Мне чертовски везло всю войну — повезет и теперь.

— Не хвались! — одернула его Флер.

— А я и не хвалюсь! Й помимо всего, я держусь за дерево!

Он коснулся рукой стола, а потом снова стал гладить ее нежную шею.

— Ты просто думаешь, как нам было хорошо здесь, — сказал он. — Подожди, пока мы вернемся в Англию. Мы поженимся, и тогда я покажу тебе, что такое любовь.

— Я надеюсь только, что буду счастлива, как сейчас.

— И будешь, — пообещал Джек. — Подумать только, сегодня! — воскликнул он вне себя от возбуждения. — Сегодня ночью мы уйдем отсюда!

-Джек! Джек!

— Успокойтесь! Все хорошо. Выпейте это, — властно произнес чей-то голос.

Твердая рука приподняла голову Флер с подушки, и она ощутила на своих губах прохладную освежающую жидкость. Флер открыла глаза. Она увидела белые стены, склонившееся над ней спокойное лицо медсестры в белой шапочке. Ширмы в ногах постели загораживали от нее остальное.

Она находится в больнице, это она могла понять. Потом тот же голос сказал:

— С вами все в порядке. Вы в безопасности. Усните.

Покорно, как ребенок, Флер закрыла глаза и позволила себе погрузиться в небытие.

Много-много позже она начала вспоминать. Все события прошедших часов вернулись к ней. Они предстали перед ней ясно, со всей мучительной силой, но в ней уже не было одолевавшего ее тогда страха.

Несмотря на невероятный риск и почти непреодолимые препятствия, их план удался, они достигли цели.

По крайней мере, трое из них. Луи умер еще до того, как их подобрала шлюпка береговой охраны.

Чаще всего Флер думала сейчас о Луи, хотя в бреду она звала Джека, чувствуя, что без его любви, его беззаветной храбрости ей не выжить.

Ничто не сотрет в ее памяти те минуты, когда, держа на коленях голову Луи, она с ужасом видела, как он все слабеет и слабеет, и понимала, что невозможно было осознать реальность свершившегося. Лежа с закрытыми глазами на мягкой подушке, Флер думала, поверит ли им кто-нибудь, стоит ли рассказывать их историю в надежде, что она не покажется вымыслом.

Она вспоминала их путь от фермы Бувье до пристани, как они старались заглушить шум шагов, ступая по траве вдоль дороги. Нечаянно задетый камень гремел револьверным выстрелом.