никогда не погибнет при преследовании, а выйдет из него окрепшим. Когда движение преодолело проклятие смехотворной пустячности, то время от времени полезно проводить чистку, и ее большей частью выполняют противники. Того из числа сторонников, кто не выдержал ураганного огня преследований, того тоже надо исключать из движения»[1593].

Опасности преследований, общественной опалы или, кроме того, и угрозы физической расправы не были, по мнению Гитлера, чем-то негативным, но буквально способствовали тому, что только идеалисты и фанатики (положительный термин в устах Гитлера) примыкали к партии или оставались ей верными. В этом якобы заключается важное отличие от буржуазных партий: «Подвергните одну из этих буржуазных партий тому гнету, которому подвергаемся мы, и тогда увидите, а осталось ли от них хоть чего-нибудь! В этом признак того, что наше движение, несмотря на все подавление, невозможно подавить. Нас не стало меньше, у нас появилось молодое пополнение. Тот, кто присоединяется к нашему движению, постоянно ходит между исполнением своего долга и тюремными воротами»[1594].

И эти взгляды Гитлера тоже можно понять опять же только в контексте его основной социал-дарвинистской концепции: движение призвано объединять в себе активное «историческое меньшинство», смелых, отважных и готовых сражаться бойцов. Радикальность пропаганды, с одной стороны, побуждающая буржуазных «трусов» шарахаться от того, чтобы присоединяться к партии, а с другой стороны, опала в обществе и преследования, обеспечивающие очистку партии от «трусливых» элементов, гарантируют, что в движении сбивается «историческое меньшинство». Дело в том, что эта элита характеризуется не образованием, профессией, статусом и достоянием — это скорее препятствия, так как они заставляют человека слишком многое терять[1595], — а мужеством, отвагой, непоколебимой верой и фанатизмом. Однако поскольку эти качества всегда встречаются только у меньшинства людей, то слишком сильное увеличение численности партии приводит в конечном итоге к ее ослаблению. Здесь Гитлер извлек уроки из марксизма и проанализировал причины превращения социал-демократии из революционной партии в реформистскую: «На протяжении многих лет марксистское движение, организационно оформленное в социал-демократическую партию, становилось все больше и обширнее по объему. Но этот рост означал, в сущности, внутреннее ослабление, потому что конечные цели марксистского мировоззрения столь радикальны, что бороться с ними до конца может только абсолютно фанатичный ударный отряд. Когда социал-демократия превысила определенное число сторонников, ей пришлось пасть жертвой опасности так называемого обуржуазивания, ей пришлось постепенно делаться более мягкой, и было неизбежно, что когда-нибудь эта миллионная армия старой, довоенной социал-демократии более или менее примирилась бы с существующим государством, и, строго говоря, скатилась бы, превратившись в конечном счете в партию реформ, которая защищала бы определенные экономические интересы для массы всех служащих и постепенно даже в ее собственной основной тенденции покинула бы радикальную почву. И это очень четко осознали лидеры социал-демократии. Поэтому уже на пятом месяце войны произошел раскол, организованный несколькими деятелями в чрезвычайно хороших рамках, который с первого дня пошел по пути таких радикальных тенденций, что группка людей, связывающих себя с этими тенденциями, изначально могла быть лишь только очень маленькой, а тогдашняя Независимая партия самым жестким образом выступила против военных кредитов и возложила на Германию ответственность за развязывание войны. Уже из-за чрезвычайного изобилия этих радикальных целей размах нового движения оказался ограничен, но вместе с тем это открывало вероятность того, что в число его сторонников стали бы входить только самые радикальные, чрезвычайно решительно настроенные элементы. Этот расчет впоследствии оказался абсолютно верным». Независимая социал-демократическая партия Германии имела в своих рядах «наилучший человеческий материал, сплошь пламенных, брутальных, не считающихся ни с чем предводителей, к которым уже в силу чрезвычайно широко очерченной фанатической цели самого движения могли относиться только самые фанатичные и решительные люди. Они-то впоследствии и сделали возможной революцию»[1596].

Существенной характеристикой такой элиты, решающим критерием того, была ли она, как выразился Гитлер, «лучшим человеческим материалом», была готовность к жертвам и героизм, но не общественное положение. Гитлер попытался объяснить это своим буржуазным слушателям в своей речи в Гамбургском национальном клубе 1919 года: «В общем и целом нация всегда будет состоять из трех частей: из крупных, широких, инертных масс, среднего слоя, который будет тяготеть к той стороне, где в какой-то данный момент покоится власть и где есть успех, и, наверное, туда, куда в связи с отсутствием мужества это представляется целесообразным. Этим широким массам противостоит на другой стороне небольшая часть героизма, геройства во всех областях жизни, интеллектуального героизма, действительного геройства, призванного к предводительству. Не думайте, что эта часть витает исключительно в отвлеченности; она спускается вниз к крестьянству, доходит до каждой фабрики. Это отбор, который становится все лучше и лучше. Эти люди готовы отставить в сторону свое „Я“ и свои собственные интересы ради интересов всех, выступать за свой народ, будь то совсем маленький человек, неплохой дворник, или же профессор, или предприниматель[1597], или кто угодно, это роли не играет. И эта важнейшая часть имеется во всей нации, во всех слоях. Это ее лучшая кровь»[1598]. Гитлер изложил разработанные им ранее принципы привлечения элиты позднее также в других подробных речах, на которые здесь можно сделать лишь неполную ссылку[1599].

Касательно времени, предшествовавшего захвату власти, мы хотим указать только на две принципиальные речи по вопросам привлечения элиты. Самую важную речь Гитлер произнес 2 сентября 1928 г. на тему: «О внутренних энергиях национал-социалистской партии». В ней он изложил теорию о якобы закономерности и необходимости победы некой партии, если она знает законы образования элиты и действует в соответствии с ними.

Во всемирной истории, начинает свое выступление Гитлер, время от времени обнаруживаются отдельные явления, которые в течение относительно коротких промежутков времени «переворачивают мир и приводят к успеху новые взгляды», хотя изначально число носителей этих идей «бесконечно мало, в то время как сопротивление кажется непреодолимым».

Такой подъем некой идеи, каковой является марксизм, можно понять только в том случае, если понят принцип отбора в политической сфере. Это «задача времени — рассортировать людей, выявить тех, чья конкретная ценность особенно высока, ибо из какой-либо организации или общего количества можно извлечь ту долю, которая имеет особенно высокую собственную ценность. <…> Но если я сумею извлечь и собрать из этого сумбура с помощью совершенно определенного процесса наиболее ценные достижения, тогда центр тяжести этой совокупности будет сосредоточен в этой части, которая в наибольшей степени соединяет в себе особую ценность. Если некой идее удается обеспечить себе высшие специфические индивидуальные ценности, то она представляет собой историческое меньшинство, творящее историю». Ну а как же теперь, спрашивает далее Гитлер, как