Изучив кухню, Лера отправилась в спальню. Комната президента Федерации говорила о нем как об очень практичном человеке. Ничего лишнего: ни столь любимых женщинами статуэток и рамочек для фотографий, ни милых безделушек, ни пустяковых мелочей, ничего, что свидетельствовало бы о том, что в его жизни есть место еще хоть кому-то, помимо него самого. Кровать была заправлена темно-серым покрывалом, а на тумбе стоял лишь один светильник в стиле модерн. Бесцеремонно плюхнувшись на постель, Лера раскинула руки в стороны и довольно улыбнулась. Когда еще представится такая уникальная возможность полежать на широченном ложе Бердникова? Но время поджимало, и долго разлеживаться позволить себе она не могла. Через пару минут она встала и подошла к шкафу. Открыла и весело хмыкнула: с одной стороны висели черные, серые и синие костюмы, с другой — абсолютно белые рубашки.

Пришедшая смска выдернула её из состояния бесцельного расхаживания по квартире. Писал, собственно, сам хозяин: его крайне интересовало, нашла ли она документы. Лера метнулась в гостиную и открыла дверцу шкафчика, в котором и должна была лежать нужная папка — синяя, с серебристой эмблемой в верхнем левом углу. Та обнаружилась сразу, поверх еще одной, более тонкой, красной. Взяв требовавшееся, Лера потянулась к дверце, чтобы закрыть её, однако журналистская чуйка подсказывала, что торопиться не стоит. Она отложила документы в сторону, достала вторую папку, и, присев на диван, открыла её. Пробежалась взглядом по самому верхнему листу и задумчиво нахмурилась. Перечитала ещё раз, положила рядом с собой и быстро просмотрела оставшиеся бумаги. Звонок от Бердникова заставил её вернуться к насущным проблемам.

— Да, всё нашла, — сказала она и сунула несколько листочков в синюю папку, затем убрала красную обратно в шкафчик и пошла к двери.

Рейс, которым ей предстояло вернуться в Сочи, вылетал через три часа, и у неё не было времени даже на то, чтобы заскочить домой. Садясь в такси, она анализировала полученные сведения и решала, как лучше воспользоваться ими. Оставить как есть или…

Сочи, 11 февраля 2014 года Пары. Короткая программа

Прежде, чем выпустить из своих ладоней руки Ринаты, она в последний раз сжала их и заглянула дочери в глаза. Та была спокойна. Во взгляде её Богославская не увидела ни страха, ни паники, что промелькнула на командных соревнованиях. Абсолютный тотал-контроль. Рина — уже не та маленькая девочка, что улыбалась ей перед выходом на лед четыре года назад. Прекрасная юная женщина, ясно осознающая, куда она приехала, зачем ей это нужно и чего она хочет добиться. Игорь держался не менее уверенно. Улыбнувшись в ответ на напутственные слова Аллы, он взял Ринины ладошки в свои. Они стояли возле борта, смотрели друг на друга и, держась за руки, ждали приглашения на лёд. Выступали они снова не в последней — сильнейшей разминке, но, благодаря титулу чемпионов Европы, перебрались в предпоследнюю. В этой же четверке стартовать предстояло Алисе с Максом. Своим прокатом они закрывали разминку, тогда как Рина с Игорем выходили первыми.

— «На лед, для исполнения короткой программы приглашаются Рината Ипатова и Игорь Крылов, Россия!»

Алла перекрестила обоих, шепнула «с Богом!» и отошла от борта. Чувства, мысли, все эмоции, всё было там, на льду, вместе с Риной, застывшей в крепких руках Игоря в ожидании начала проката. Алла подумала, что она вся пропитана этими чувствами и эмоциями, буквально переполнена ими. Еще хоть какое-то маленькое происшествие, и она взорвется, разлетится на тысячу мелких осколков, — настолько сильное напряжение она испытывала. На плечо её вдруг легла чья-то тяжелая рука, и Алла вздрогнула. Повернула голову и увидела Бердникова. Он убрал ладонь и встал позади неё. Заигравшая музыка начала набирать темп, и Рината с Игорем заскользили по льду. Такой важный момент… Каждая секунда могла предначертать дальнейшее течение проката, дальнейшее течение их судеб. Она еще никогда так не переживала. Даже в Ванкувере. Тогда она, по крайней мере, могла думать, понимала, где она и что происходит, сейчас же будто бы вовсе не принадлежала самой себе: её тело, мысли, желания. Она дышала точно так же, как дышали её ребята, она делала вместе с ними шаги по льду, чувствовала холодящий лицо встречный ветерок и дикий стук сердца в груди. Вместе с ними она оттолкнулась ото льда, вместе с ними скрутила три с половиной оборота и точно так же, как они, так, словно сама была прямой участницей всего происходящего, ощутила мощный толчок от приземления. И когда Игорь, осознав, что в этот раз прыжок получился идеальным, радостно вскинул руки, она сделала то же самое. С замиранием сердца она смотрела, как Рината заходит на поддержку. Ей хотелось быть там, с ней, но это была лишь её борьба — её и Игоря. Она и так сделала для них всё, что могла, теперь оставалось только ждать. Во время выброса что-то пошло не так. Вцепившись пальцами в борт, Алла до боли сжала ограждение. Она с ужасом поняла, что Рина и Игорь не набрали достаточный ход и всё шло к тому, что Рината полетит на лед. Это Олимпиада. Ошибки тут стоят слишком дорого, а второй шанс предоставляется далеко не каждому. Но она была бессильна. Совершенно, абсолютно бессильна. Зажмурившись, Алла затаила дыхание и только когда услышала овации зала, смогла, вдохнув, открыть глаза. Рината, сияя улыбкой, продолжала прокат. Расслабляться было слишком рано и тем не менее Алла испытала такое облегчение, что эмоции застряли в горле несглатываемым комком.

Еще один шаг, еще одно движение, еще один поворот головы…

Последние отзвуки музыки затихли, позади раздались твердые размеренные хлопки, и под этот звук, проникающий в сознание Аллы сквозь общий гул, Рина бросилась в объятия Игоря. Тот, крепко обняв её, прижал к себе и приподнял над катком, над землей, над миром, и Алла, не сдержавшись, заплакала.

Каждая секунда ожидания тянулась невыносимо долго, и стоило Рине ступить за пределы катка, она тут же обняла её. Ринату била мелкая дрожь. Вся она была горячая, платье на спине промокло, дыхание вырывалось из груди тяжелыми толчками. Алла заглянула дочери в глаза — они показались ей огромными, темными, бездонными, а волосы на границе со лбом были влажными.

— Чехлы… пожалуйста. — Этот сиплый голос принадлежал Игорю, и, не знай она точно, что именно он произнес эти слова, никогда не догадалась бы.

Тяжело дыша, он пытался убрать со лба прилипшие прядки волос. Алла поспешно протянула ему чехлы. Руки его тряслись и, чтобы надеть их на лезвия коньков, он оперся о борт.

На лёд вышла следующая пара, а Рина с Игорем, укутанные в олимпийки, проследовали в «уголок слез и поцелуев». Алла вдруг вспомнила о Бердникове. Обернулась, ища его взглядом: позади было полно народа — спортсмены, тренеры, волонтеры, работники стадиона и представители ИСУ. Не было только одного человека — президента Федерации. Внезапно её охватило странное, похожее на сожаление чувство, настолько неуместное, что она тряхнула головой, спеша отбросить его. Она, так же, как и её подопечные несколькими секундами ранее, прошла к диванчику, села рядом с дочерью и внимательно посмотрела на еще пустой монитор. По льду скользила готовящаяся к выступлению пара, трибуны напряженно притихли, на экранах показывали повторы только что окончившегося проката, а они ждали… И когда оценки наконец высветились, из груди Аллы вырвался смешок: Рина и Игорь обновили мировой рекорд в короткой программе. Восемьдесят семь баллов. Алла не верила своим глазам. Рината же, вскочив с места, радостно помахала взорвавшимся овациями трибунам. Глядя на дочь, Алла улыбалась. На глаза её вновь навернулись слезы. Что может быть лучше осознания, что твоя дочь абсолютно счастлива?.. Разве что осознание того, что абсолютно счастливы вы обе.