– Ему с самого начала страшно не везло, – убеждала она меня. -Потому он и оставался таким угрюмым. Но я всегда была счастлива рядом с ним.

Мне хотелось, чтобы отцом моего ребенка был Юрий, хотя я понимала, что это невозможно, и все-таки. Я верила в то, что никакая сила больше не сможет разлучить нас, и я никогда не буду одинокой.

Ребенок часто и долго болел. Матушка уехала в Киев. Он отправился с нею. Но обещал Юрий обязательно вернуться назад.

А пока к нам заявился князь Михаил, отстранив настоятельницу, которая его сюда привела.

– Ты меня не ждала? – усмехнулся он, – но это наш ребенок, если ты это еще помнишь. А может, ты к пленнику тайком спускалась?

Я поняла, что он знал о появлении Юрия.

– Ты исполнил волю отца и больше не на что сетовать, – бросила я ему, и понимала, что ничего мне от него не нужно, – а в голосе моем появилась твердость. Так, что он невольно замолчал.

– Да, мне проще оставаться с простолюдинкой, чем с внучкой князя Всеволода, – напомнил он то, что всегда терзало его.

– Слабаки в своих слабостях всегда готовы обвинить кого-то другого, но только не себя.

Меня насторожил его взгляд, брошенный на ребенка, в нем было что-то неприятное, даже жуткое. Тогда Юрий и возник за его спиной.

Князь его еще не видел, даже я его сама не сразу увидела. Потом он резко повернулся назад.

– А вот и тот, кто меня заменить собирается, – усмехнулся он. – Он мог быть моим узником, если бы не заботы моей жены. А теперь он пылкий любовник и настоящий герой.

Глава 7 Столкновение

Больше сказать мне князю было нечего. И я попросила его удалиться. И настоятельница тихо увела его прочь.

– Собирайся, – потребовал Юрий, – мы не можем здесь оставаться, – если твой князь поднимет свою дружину, нам с ним не сладить.

Все это я знала и без него, и не заставила себя просить дважды.

Я не могла попрощаться даже с монахинями, так быстро все это происходило. И только мой ребенок был все время с нами. Он не забудет меня с самого начала и будет знать, кто такая его мать. И с нами рядом был настоящий мужчина – это самое главное. И хотя я все еще считалась женой князя Михаила, но душой и телом принадлежала Юрию, с ним готова была связать свою жизнь.

И единственное, о чем я все время жалела, так это о том, что ребенок не его.

Мы боялись погони. Но то ли мой муженек отвлекся, то ли мы успели далеко уехать, но его воины нас не догнали. Никто за нами не стремился. Они примерно знали, где нас искать, но никто ничего не предпринял больше.

– Он найдет нас, когда захочет, когда ему нужно будет, – говорила я себе. Но может быть, он ждал, когда я сама приползу к нему на брюхе, и буду умолять его о прощении.

Он знал то, что нам еще не было известно – Владимир разгромлен и разграблен татарами. И я с ребенком должна укрыться в затишье Галича, а не оставаться на развалинах обеих столицы

Мы готовы быть где угодно, только рядом с нашим миром. Тогда мы и добрались до Киева самого, уж и сама не знаю как. Юрий там был правой рукой моего отца, и почти все на нем лежало, потому он и не мог так долго за нами приехать.

Я узнала, что в Новгороде уже был мой сводный брат Александр, и он успел в двух битвах прославиться. На них напали шведы, но он выдержал это сражение. Я больше не сердилась на отца, он был так занят, ему такой страшный мир достался. Я понимала, что моя дочь не только его внучка, но и главного врага его тоже, и он не мог о том не думать. А обиды хорошо помнятся всегда, по себе знаю.

– Ты и представить себе не можешь, что он из-за любимого твоего князя Мстислава пережил в молодости, – старался заступиться за отца Юрий, он смотрел, как я качала ребенка.

– Другой бы вообще никогда после такого не оправился, а он смог подняться и расправить плечи.

Это было правдой. И все-таки мне хотелось быть справедливой.

А потом Юрий рассказал мне о том, что в это время во Владимире умерла моя мать. И случилось это при загадочных обстоятельствах. Говорили, что она была отравлена, и обвиняли в этом смоленского князя. Но я думала о другом, о том, что я совсем не знала ее.

Юрий отпустил меня во Владимир, при условии, что девочка на это время останется в монастыре, потому что нигде больше за ней так хорошо не будут смотреть, как там. Мне не хотелось с ней расставаться, но я должна была похоронить свою мать, другого такого случая не будет больше. Пришлось согласиться.

Несколько часов мчались мы без передышки. Я стремительно вошла во дворец, еще задыхаясь от езды. Она лежала спокойно в гробу, холодноватая и чужая, страшно переменившаяся, я с трудом ее узнала тогда. Видно, она и на самом деле была отправлена. Моя жизнь рушилась, превращалась в руины снова, как и города наши в ту жуткую пору. Она никогда не была княгиней, но из уважения к князю Ярославу, они хоронили ее так.

Я рыдала над гробом, но еще больше тревожилась о ребенке, оставленном среди чужих. Мы быстро вернулись в Киев. Я бросилась к своей девочке и стала ждать Юрия. Он все еще не возвращался. И вспомнила, как в день смерти Мстислава спустилась в темницу, и потом он был уже свободен.

Юрий, как только вернулся и сообщил мне о том, что отец женится на дочери Мстислава.

– Значит это правда, – невольно вырвалось у меня.

Дурные предчувствия меня никак не оставляли. И связаны они были с моей дочерью. И с моим мужем бывшим, который мужем мне никогда по-настоящему не был. Я успела понять, что мужчины ведут войны, а главным оружием их не мечи, а женщины часто становятся. И мне неведомо было, о чем они думают, что хотят получиться на самом деле.

Отец жил с молодой женой. Я ее совсем не знала, и в Галиче как-то не сблизилась с ней, о чем теперь жалела, но кто же мог знать, что так будет. Мне не хватало матери, и было жаль ее. Но Юрий подарил столько радости, так защищал меня, как не смог бы сделать ни один князь.

Глава 8 Разочарования

Мне скоро пришлось столкнуться с новой княгиней. Она сама пожаловала в наш Киев. То ли подружиться со мной хотела, то ли наоборот.

Да и не могли мы с ней не встретиться, слишком тесен оказался мир. Она казалась горда и глупа. Я не принимала ее тогда. Кончака мертва, моя мать мертва, не слишком ли много жертв для того, чтобы получить старика- князя, который только исковеркает твою жизнь.

Мне хотелось спросить ее о том. Но я промолчала. Она словно оправдывалась и говорила об отце своем. Я сразу же заметила, что она только игрушка в чужих руках. Мне казалось, что у меня другая жизнь, и я не хотела себя с нею ровнять. Она напомнила мне о муже, о том, самом, хотя я о Михаиле старалась не думать в последнее время.

Я видела ее полное одиночество, и стало даже немного жаль эту странную деву. Но потом мне было не до жалости. Моя дочь исчезла после ее отъезда. И я решила, что это Михаил послал ее к нам. Сама ли она этого хотела, или он ее заставил, какая разница. Винить во всем я могла только себя, за беспечность и доверчивость к тем, кто только считаться мог моими родственниками, а на деле был хуже врагов лютых.