В должности представителя КГБ в Германии Александр Коротков сменил генерал-лейтенанта Евгения Питовранова. Для посвященных уже это говорило о многом. Генерал Питовранов заслуженно считался одним из самых умных и компетентных руководителей в системе органов госбезопасности. Ему довелось побывать и начальником обоих главных управлений — разведки и контрразведки, и заместителем министра, и… номерным узником внутренней тюрьмы.

Питовранов был арестован по делу своего тогдашнего министра Абакумова в числе нескольких других генералов и полковников. Только четверо из них, невзирая на жестокие допросы, не признали себя виновными: Виктор Абакумов, Леонид Эйтингон, Яков Матусов и Евгений Питовранов. Более того, располагая между допросами свободным временем, Питовранов в холодной камере-одиночке написал Сталину… нет, не покаянное письмо, и не донос: обстоятельную докладную записку. О том, как в новой международной обстановке следует реорганизовать советскую контрразведку.

Самое поразительное в этой фантастической истории даже не то, что докладная дошла до адресата. А то, что Сталин дал ей ход, в результате чего автор записки был освобожден и, более того, восстановлен на службе. Нечто подобное, кажется, ранее случилось еще лишь с одним человеком — наркомом оборонной промышленности Борисом Ванниковым летом сорок первого. «А где Ванников? Почему отсутствует? — раздраженно спросил на заседании ГКО Сталин. — Он сидит, — смущенно ответил Берия. — Нашел время, когда сидеть! — сердито сказал вождь. Через десять минут Ванников был доставлен из внутренней тюрьмы в кабинет Верховного…

В бытность Питовранова уполномоченным КГБ в Германии, там было проведено несколько крупных дел, некоторые из них впоследствии стали широко известны, поскольку были намеренно широко (хотя и не до конца) освещены в советских средствах массовой информации, а затем и на Западе.

Уже одно это определяло, что преемник Питовранова должен был, по меньшей мере, не уступать ему по степени компетенции, деловым и личностным качествам. Руководствуясь этими критериями, Председатель КГБ Иван Серов и остановил свой выбор на Александре Короткове. Кандидатура была одобрена и в «инстанциях».

Со стороны самого Александра Михайловича возражений не поступило. Он был рад возможности еще несколько лет поработать в стране, которую не только хорошо знал, но и любил. Не возражала против командировки и жена, Ирина Александровна, поскольку сама была специалистом именно по германской экономике. К этому времени она успешно защитила диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук и работала старшим научным сотрудником в Институте мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР.

Итак, в марте 1957 года Александр Коротков вновь приехал в Берлин и поселился в том же Карлсхорсте, который его советские обитатели с чьей-то легкой руки называли между собой «деревней Карловкой».

Совсем неподалеку на Копеникераллее, за высоким забором располагалось большое трехэтажное здание бывшего военного эсэсовского госпиталя «Санкт-Антониошпиталь», в котором ныне находился аппарат (вернее, часть многолюдного аппарата) представителя КГБ. И почти что рядом — памятное здание бывшего военно-инженерного училища, в котором в ночь с 8 на 9 мая 1945 года был подписан Акт о капитуляции вооруженных сил нацистской Германии. Через несколько лет в этом историческом здании будет устроен музей.

Ирина Александровна, уладив свои дела в институте, приехала с четырехлетней дочкой Юлей в Берлин спустя несколько месяцев. Как и было ранее обещано, ей предоставили интересную работу по специальности: консультантом в аппарате советника посольства по экономике.

Аппарат представительства являл из себя солидную, как по численности, так и по технической оснащенности спецслужбу. В определенной степени он как бы копировал КГБ по разнообразию поставленных перед ним задач.

В 1953–1954 годах структура аппарата Уполномоченного КГБ (позднее переименованного в Представителя) в общих чертах была приблизительно следующей»:

— секретариат;

— служба разведки с шестью отделениями: американским, английским, французским, германским, научно-технической разведки и по работе с нелегалами;

— служба контрразведки с четырьмя отделениями: американским, английским, французским и германским.

Самым многочисленным был советнический отдел, поскольку советники КГБ имелись в каждом управлении МГБ ГДР, а также во всех четырнадцати округах республики. Советник, как правило, кроме своего помощника в аппарате, имел кабинет в здании МГБ или его окружного управления.

В 1954 году службы разведки и контрразведки были слиты. Вместо названных выше двух служб были образованы четыре крупных отдела: американский, английский, французский и германский. В каждом из них были разведывательное и контрразведывательное отделения. Свою самостоятельность сохранили отделения научно-технической разведки и по работе с эмигрантами.

Кроме того, в аппарате существовали все необходимые технические и вспомогательные службы.

В общей сложности аппарат Уполномоченного насчитывал несколько сотен сотрудников. Кроме того, на должностях, связанных с обслуживанием всего комплекса: жилые дома, стадион, клуб, системы канализации водо- и электроснабжения было занято довольно много немцев, граждан ГДР, разумеется, трижды проверенных и находящихся под неустанным и пристальным присмотром.

Направление Короткова в Карлсхорст означало не просто обычную, осуществляемую каждые три-четыре года смену уполномоченных, а затем и представителей КГБ, но резкое усиление именно разведывательной работы с территории Германии, тем более что контрразведкой занимались также особые отделы советских воинских расквартированных в ГДР частей и соединений.

О приоритете разведки Коротков получил прямое указание и от председателя КГБ Ивана Серова, и в Центральном Комитете КПСС. Да и сам он прекрасно понимал, что этого требует международная обстановка и ситуация в Германии, и соответственно, ориентировал на первом же совещании в своем новом кабинете начальников всех основных отделов и отделений. К слову сказать, почти всех их, а также и многих сотрудников, он лично знал не первый год.

Так, германский отдел (его начальник подполковник Борис Иванов был с Коротковым в одной группе в тяжелые недели венгерских событий 1956 года) имел пять главных направлений разведывательной деятельности (имелось в виду, прежде всего, агентурное проникновение):

— ведомство федерального канцлера ФРГ;

— министерство иностранных дел ФРГ;

— министерство обороны ФРГ;

— спецслужбы ФРГ;

— политические партии и влиятельные общественные организации ФРГ.

Ну, и, разумеется, предметом особой заботы всех отделов и отделений оставался Западный Берлин.

Кроме руководства обширным и сложным хозяйством, в обязанности Короткова входило взаимодействие, оказание помощи и, в весьма деликатной форме, даже желательное для Советского Союза направление деятельности спецслужб Германской Демократической Республики. Задача эта была именно деликатной, поскольку на работе министерства госбезопасности ГДР прямо и непосредственно сказывалась непрестанная подковерная борьба за власть в высших кругах партийного и государственного руководства республики.