Два года Вольвебер провел в Москве — учился. По возвращении в Германию в 1928 году был избран депутатом рейхстага от компартии.

После прихода к власти нацистов Вольвебер эмигрировал и поселился в Копенгагене. Здесь по заданию Коминтерна он повел активную работу в Международном союзе моряков.

В портовых городах Северной Европы Вольвебер стал организовывать международные клубы моряков, существующие повсеместно и по сей день. Под их прикрытием «Антон» сколачивал диверсионно-разведывательные группы, связанные одновременно и с внешней, и с военной разведкой СССР. В задних комнатах и подвальных помещениях клубов изготовлялись фальшивые морские паспорта и другие документы, собирались взрывчатые устройства, хранилось орудие и боеприпасы.

Так возникла разветвленная организация, получившая название «Лига Вольвебера» и состоящая из моряков-боевиков многих национальностей. В годы гражданской войны в Испании они осуществили ряд диверсий на судах, доставлявших стратегические материалы франкистским мятежникам. Так, к примеру, был устроен пожар в трюме польского судна «Стефан Баторий».

Гестапо несколько лет пыталось разгромить «Лигу», но, безуспешно в какой-то степени сократить ее деятельность немцы сумели лишь в ходе начавшейся Первой мировой войны после оккупации Дании и Норвегии. Многие боевики были схвачены гестаповцами. Самому Вольвеберу удалось бежать через узкий пролив Эресун (Зунд), отделяющий Данию от Швеции. Хотя при нем был фальшивый датский паспорт на имя Фрица Келлера, шведские власти его опознали и арестовали. Германские власти решительно требовали выдачи Вольвебера как гражданина Германии и международного террориста. По данным шефа РСХА Райнхарда Гейдриха «Лига Вольвебера» была ответственна за диверсии на восемнадцати германских, трех итальянских и одном японском судне. Два судна из этого списка были затоплены, остальным нанесены разрушения различной степени тяжести. (Пока Вольвебер пребывал в шведской тюрьме, его боевики устроили диверсию еще и на одном финском судне.)

Скорее всего, немцы дробились бы выдачи Вольвебера. К счастью для «Антона», о нем вовремя узнал от своих «источников» резидент внешней разведки в Стокгольме Борис Рыбкин. Правительство СССР официально заявило, что Эрнст Вольвебер является советским гражданином и потому подлежит не выдаче Германии, а немедленной репатриации в Москву. Что и было сделано.

Естественно, вся эта история прямо-таки детективного свойства проходила при живом и непосредственном участии Александра Короткова, ранее лично Вольвебера не знавшего.

Итак, Эрнст Вольвебер стал статс-секретарем МВД. Разведка в новом статс-секретариате именовалась отныне Главным управлением XV. Маркус Вольф одновременно являлся начальником этого управления и заместителем Вольвебера. Поначалу вся разведка ГДР свободно помещалась в здании бывшей школы в Панкове. Затем, по мере расширения, переехала в более просторное помещение на Роландсуфер в центре Берлина.

Впоследствии для министерства государственной безопасности был выстроен громадный комплекс в основном двенадцатиэтажных зданий какого-то странного буро-красного цвета, на углу Франкфуртераллее и Рушештрассе. В одном из них — угловом, с внутренним двориком, разместилось и Главное управление разведки.

В 1957 году, как раз перед приездом Короткова в Берлин, Вольвебер также перестал устраивать Ульбрихта. Он был смещен, а органы государственной безопасности возглавил (и возглавлял до самого конца существования ГДР) также невысокий, плотный, с большой головой при почти полном отсутствии шеи Эрих Мильке. По удивительному стечению обстоятельств, Мильке, который никогда, даже на фотографии не видел шефа гестапо Мюллера, носил точно такую же странную прическу — с высоко выбритыми висками…

Эрих Мильке также принадлежал к числу старых немецких коммунистов, которые в конце двадцатых — начале тридцатых годов аргументам разума и логики в стычках со штурмовиками предпочитали крепкие пролетарские кулаки и тяжелые медные бляхи поясных ремней с эмблемой «Рот-Фронт». Тем же поднятым вверх крепок сжатым кулаком.

Еще до прихода Гитлера к власти Эрих Мильке с товарищем Эрихом Циммером (обоим немного за двадцать) по решению партии в отместку за убийство на митинге двух рабочих, 9 августа 1931 года также во время митинга на площади Бюловлац перед «Домом Карла Либкнехта» убил капитанов полиции Пауля Анлауфа и Франка Ленка, еще одного полицейского ранил.

Убийство полицейского в Германии традиционно считается одним из самых тяжких преступлений, на которые не распространяется срок давности. Именно за это после объединения Германии почти шестьдесят лет спустя власти ФРГ попытались привлечь к ответственности престарелого Эриха Мильке…

При Мильке органы госбезопасности были восстановлены в ранге министерства (пресловутого «штази»). Главное управление XV (разведывательное) бывшего статс-секретариата стало в составе МГБ ГДР именоваться Главным управлением разведки (ГУР).

Мильке и Вольфу суждено будет много лет работать, что называется, «под одной крышей». Это были очень разные люди, разного интеллекта, разного жизненного опыта, с разными — но у обоих сильными — характерами. Отношения между ними порой будут доходить до крайней степени напряженности. И Александру Короткову в качестве полномочного представителя КГБ да и просто общего друга обоих придется частенько прикладывать немало усилий и такта, чтобы сглаживать острые конфликты между министром госбезопасности и шефом разведки.

Мильке был человеком крутого нрава, любил и умел, как говорится, ломать людей через колено. При внешней простоватости и не слишком широкой образованности был по-крестьянски упрям, проницателен и хитер. Чтобы работать с ним на равных, нужно было стать с ним на равных, заставить уважать себя и считаться с собой. Это удавалось далеко не каждому советскому работнику в ГДР. Короткову удавалось. По свидетельству многих очевидцев и участников событий тех лет, зачастую откровенно грубый Мильке почти всегда соглашался с мнением Короткова, которого почитал гораздо больше своих коллег в высших эшелонах власти ГДР. Возможно, Короткову помогало то, что при общей доброжелательности он тоже мог быть и упрямым, и крутым. Имея опыт общения с такими собственными министрами, как Берия и Абакумов, он быстро добился должного к себе, как к советскому представителю и профессионалу, уважения со стороны и Мильке, и других ответственных сотрудников аппарата МГБ.

С Вольфом все было проще. И не только потому, что Маркус был моложе и гораздо образованнее Мильке. Талантливый, разносторонне эрудированный человек, Вольф все же был тогда еще новичком в разведке, а потому с самого начала должен был признать абсолютное превосходство Короткова, как высококлассного профессионала вообще и компетентнейшего знатока именно Германии, в частности.

Хитрый, даже коварный Вальтер Ульбрихт прекрасно знал, что население ГДР не слишком любит Первого секретаря ЦК СЕПГ. Ему было известно, что в бесчисленных берлинских (и не только берлинских) кнайпе, бирштубе, келлерах рассказывают вполголоса анекдоты, в которых обыгрывается и его неистребимый саксонский акцент, и высокий, неприлично визгливый иногда голос.