— Все, что вы обо мне, вероятно, думаете, — правильно…

Ари не сводил с него глаз.

— Вы, Хокс, не первый и не последний солдат, который идет на сделку с совестью.

— Что толку теперь говорить. Этим дело не поправишь.

— Может быть, начальство вас похвалит за то, что вы натворили, но мне вас жаль. Не у кого-нибудь, а у вас на совести будет осада Ган-Дафны, если, конечно, у вас еще осталась хоть капля совести.

Хокс изменился в лице.

— Неужто вы оставите детей на горе? Ради Бога, Бен Канаан, заберите их оттуда!

— Раньше надо было думать. Без Форт-Эстер нам остается сражаться за Ган-Дафну до последнего патрона, иначе мы потеряем долину Хулы.

— Слушайте, Ари, я сам вывезу детей.

— Их некуда везти.

Хокс сжал кулак, ударил по столу и выругался. Он поставил Ган-Дафну в безвыходную ситуацию. Ари смотрел на него не сводя глаз. Майора действительно мучили угрызения совести.

Еще по дороге в Сафед Ари лихорадочно искал выход из положения. Его план был весьма рискован, но все же мог спасти Ган-Дафну.

— Что же теперь делать, Бен Канаан?

— Как командир района вы имеете право приехать в Ган-Дафну и посоветовать нам эвакуироваться.

— Да, но…

— Вот так к сделайте. Возьмите с собой полсотни грузовиков и завтра же отправляйтесь. Да не забудьте захватить бронемашины для охраны колонны. Если кто-нибудь спросит, куда едете, отвечайте, что собираетесь эвакуировать детей.

— Не понимаю. Вы что же, согласны на эвакуацию?

— Нет. Остальное предоставьте мне. Вы только организуйте завтра конвой.

Хокс не стал допытываться, что у Ари на уме. Он в точности выполнил просьбу Бен Канаана, взял с собой пятьдесят грузовиков и под охраной бронемашин поехал в Ган-Дафну. Растянувшись чуть ли не на километр, автоколонна выехала из форта Тагарта, миновала шесть арабских деревень и повернула в сторону Хулы. Затем свернула в гору, проехала по Абу-Йеше на виду у бандитов, завладевших крепостью, и в полдень добралась до Ган-Дафны. Майор Хокс предложил эвакуировать село, доктор Либерман, по совету Ари, ответил официальным отказом. После обеда автоколонна покинула Ган-Дафну и вернулась на свою базу в Сафед.

Тем временем Ари сообщил кое-кому из арабских друзей в Абу-Йеше, что майор Хокс оставил в Ган-Дафне тонны оружия и боеприпасов — от пулеметов до мортир.

— В конце концов, — сказал Ари под большим секретом, — Хокс всегда сочувствовал евреям. Должен же он был искупить сдачу Форт-Эстер арабам.

Поползли слухи. Через несколько часов в районе все были убеждены, что теперь Ган-Дафну взять нельзя. То, что детей не эвакуировали, придавало слухам вес: арабы знали, что при серьезной угрозе евреи непременно бы их вывезли.

Тем временем Ари снова отправился в Абу-Йешу.

Он вошел в каменный дом у реки, где жил Таха, его старый друг и мухтар села. Араб обязан оказать гостеприимство каждому, кто вошел в его дом. Это очень древний обычай, и Таха исполнил его как следовало, но Ари почувствовал холодок, которого раньше никогда не замечал в этом доме.

Они вместе пообедали, болтая о пустяках. Когда приличия были соблюдены, Ари приступил к цели своего визита.

— Не кажется ли тебе, — начал Ари, — что пора поговорить открыто о том, чему ты отдаешь предпочтение?

— Сегодня это не играет никакой роли.

— В таком случае, боюсь, мне придется говорить с тобой как командиру Хаганы.

— Я дал тебе честное слово, что Абу-Йеша останется нейтральной.

Ари встал и посмотрел Тахе прямо в глаза. Затем он произнес слова, оскорбительные для араба:

— Правильно, ты дал мне честное слово, но ты же его и нарушил.

Таха бросил на него гневный взгляд.

— Нам известно, — продолжал Ари, — что люди Кавуки собираются в Абу-Йеше целыми шайками.

— А что я, по-твоему, должен делать? — зло ответил Таха. — Мне что — запретить им ходить здесь? Я их, во всяком случае, сюда не звал.

— Я их тоже не звал. Послушай, друг мой, когда-то мы с тобой разговаривали не так.

— Времена меняются, Ари.

Ари подошел к окну и посмотрел на мечеть по ту сторону реки.

— Ты знаешь, Таха, я всегда любил эти места. Мы с тобой провели немало славных дней в этом доме, на берегу этой реки. Помнишь, как мы отправлялись туда с ночевкой?

— Это было давно.

— Может быть, у меня и впрямь слишком хорошая память. В дни погромов мы с тобой, бывало, толковали о том, до чего все это глупо. Мы же кровью поклялись навек остаться друзьями. Перед тем как прийти сюда, я ночь глаз не сомкнул, все думал и вспоминал.

— Тебе, Ари, сентиментальность не к лицу.

— Еще меньше мне к лицу угрожать тебе. Мухаммед Каси и его головорезы, окопавшиеся в Форт-Эстер, ничуть не лучше тех, кто убил твоего отца, когда он стоял на коленях и молился. Как только англичане выведут отсюда войска, Каси немедленно перекроет дорогу в Ган-Дафну. Если ты это допустишь, он твоим людям сунет в руки винтовки и прикажет им напасть на Яд-Эль.

— Что же мне, по-твоему, делать?

— А мне что прикажешь делать?

Воцарилось тяжелое молчание.

— Ты — мухтар Абу-Йеши. Ты можешь распоряжаться своими людьми, как распоряжался, бывало, твой отец. Ты должен прекратить эти шашни с бандитами.

— А если нет?

— Если нет, то мы будем считать тебя врагом.

— И что тогда, Ари?

— Это может привести к гибели Абу-Йешу.

Ни Таха, ни сам Ари не верили этим словам. Ари очень устал. Он подошел к другу, положил ему руки на плечи.

— Пожалуйста, Таха, — сказал он, — помоги мне.

— Я араб, — ответил Таха.

— Ты в первую очередь человек. Ты умеешь отличать хорошее от дурного.

— Я грязный араб.

— Так ты сам о себе думаешь?

— Еще скажешь, чего доброго, что я — твой брат?

— Ты им всегда был.

— Если я действительно твой брат, отдай мне Иордану. Ты не ослышался, отдай ее мне в жены, пусть она станет матерью моих детей.

Ари размахнулся и ударил Таху в челюсть. Араб упал на четвереньки, но тут же вскочил на ноги и схватился за кинжал.

Ари стоял неподвижно. Таха отвернулся и бросил оружие на каменный пол.

— Что я наделал! — прошептал Ари.

Он подошел к Тахе, всем своим видом умоляя о прощении.

— Ты мне сказал все, что я хотел знать. Вон из моего дома, жид!

Ситуация в ООН обострилась до предела. Опасаясь, что раздел Палестины потребует военного вмешательства, и не желая, чтобы Советский Союз занял место в войсках ООН, США объявили, что намерены отказаться от резолюции о разделе.