дверь, за которой стоны роженицы мешались с утешающим бормотанием повитухи.

- Мне нужен шовный материал, - сообщила Елена и увидела, что собеседник не понимает ее. – Нитки для зашивания раны!

- Еще нитки? – наморщил лоб молодой человек.

Елена покрутила пальцами, стараясь подыскать нужные слова для ее интуитивного прозрения.

- Нити! – повторила она. – Если шить матку…

Она снова осеклась. Рыцарь покраснел, как помидор, которых в Ойкумене все равно не было.

- Баронессе, возможно, понадобится операция, - у Елены из головы напрочь вылетели все сословные правила и обращения. – Матку надо будет зашивать…

Очередной крик роженицы сотряс дом, перебив объяснение. Гигехайм оттянул ворот, будто рыцарь задыхался. Из комнаты выглянула анорексичка, весело сообщила, выставив зубы словно зомби-кролик:

- Воды бесцветные, с белыми хлопьями. Крови почти нет. Добрый знак!

И скрылась обратно. Красный цвет Барнака сразу перешел из помидорного в труднопредставимый вариант багрового.

- Зашивать, - повторила Елена. – Нитки останутся в брюшине, понимаешь?

- Их не достать из шва, - Барнак, несмотря на крайнюю степень растерянности со смущением схватил мысль на лету. – Все равно, что зашивать кишки?

- Да! – воскликнула женщина, готовая расцеловать умного юношу. – Потом будут нагноение и смерть.

- Нужны те, которые рассасываются сами собой? – продолжал демонстрировать чудеса прозорливости Барнак.

- Да! – повторила Елена. – Надо…

Она снова осеклась. На Пустошах вопрос не стоял бы, там следовало немедленно использовать нити, извлеченные из мясистых листьев «подорожника», но… Но такими свойствами обладали растения из проклятых земель. Елена попросту не знала, насколько целительна обычная флора, не подвергнутая слабой «маго-радиации». Вроде бы говорили, что эффект хуже.

- Ищи нитки и струны из сухожилий. И овечьих кишок, - в этом Елена точно была уверена. – Самые тонкие! Бери разные, потом выберем нужное. За любые деньги, я все возмещу.

Снова появилась тетка, на сей раз, тощая физиономия лучилась уже не энтузиазмом, а тревогой.

- Кровь пошла! – гаркнула она и снова пропала.

- Я понял, - Барнак склонил голову. – Займусь немедля.

Елена хотела сказать «спасибо», однако обнаружила, что ноги сами собой несут ее обратно.

И разверзся ад.

Елена уже поняла, что роды – дело сложное, трудное, опасное и в целом страшное. Однако женщина и близко не представляла, насколько это ужасно в реальности. Ужасно… и долго! Слабые обезболивающие и отвары не помогали, Дессоль страшно мучилась, тело баронессы то и дело сотрясали настоящие конвульсии, будто несчастную било током. И так час за часом. Роженица уже не могла стоять, даже с посторонней помощью, ее приходилось буквально держать на весу. День незаметно склонился к закату, в доме стали зажигать лампы, а жуткий процесс только набирал силу.

Барнак принес целую охапку всевозможного шовного материала, судя по количеству и разнообразию, молодой кавалер буквально вымел улицу аптекарей, набирая все подряд. Елена поблагодарила его лишь кивком и замученной улыбкой, но кажется, рыцарь все понял верно, и не оскорбился. Сделав дело, Гигехайм незаметно покинул дом.

Лицо повитухи мрачнело все больше, впрочем, Елена и сама видела, как прибавляется крови на полотенцах, которыми обтирали роженицу.

- Помогите, - молила Дессоль, бледная как смерть. – Помогите, прошу!!!

Она то рыдала, то срывалась на богохульные ругательства.

-Так-так-так… - бормотала себе под нос повитуха, обхлопывая, ощупывая тугой живот баронессы. Тонкие и длинные пальцы с крупными узлами суставов царапали кожу как сухие веточки.

Елена поддерживала роженицу, Дессоль цеплялась за полотенца и выла.

- Так-так, - повторила тетка, выразительно подмигивая лекарке. Дессоль это заметила и выматерилась, как дворник или солдат, словами, которые аристократке знать было категорически не положено.

- Что?! – простонала она. – Что такое?!!

- Успокойся, - бросила Елена, кусая губы, словно это ее мучили болезненные схватки. Женщина с каждой минутой все ярче и образнее понимала, на что подписалась и как плохо подготовилась. Например, Дессоль можно было сунуть в ванну с кипяченой водой. Или приготовить что-то вроде гинекологического кресла, но такая мысль и в голову не пришла. Надо было! Тупая, тупая дура!

- Все будет хорошо, - уверила Елена.

- Я умру! - простонала баронесса. – Проклятие меня настигает! Господи, пожалейте! Дайте что-нибудь от боли! Я не выдержу!!!

Дессоль с большим трудом сфокусировала мутные, с полопавшимися капиллярами глаза на Елене.

- Дай, - попросила она срывающимся голосом. – Дай! Дай!! Ну дай же!!! Пожалуйста! Ты же лекарь!!! У тебя волшебный сундук! Там все есть…

- Нельзя, - Елена с материнской нежностью обтерла мокрое лицо подопечной. – Нельзя, милая… не сейчас.

Она могла бы объяснить, что бережет сильный обезболивающий эликсир на крайний случай, если придется делать операцию. А то запросто может получиться так, что следующая доза не подействует. Но стало ясно, что в нынешнем состоянии Дессоль к осознанию столь сложных мотивов не способна. Глядя на нее Елена и сама понимала, что в таком положении плевала бы на любые доводы рассудка. Хронометра в доме не было, но даже по общей прикидке процесс уже шел часов двенадцать-четырнадцать, самое меньшее. И один Параклет знает, сколько еще впереди.

Дессоль разразилась проклятиями, теперь уже персонально в адрес лекарки. Елена узнала о себе много нового, включая обвинение в прямом сговоре с врагами семьи Аргрефф, однако пропустила это все мимо ушей, понимая, что устами подруги нынче говорит немыслимое страдание. Куда сильнее Елену беспокоил цвет последнего полотенца – уже не розовый, а карминово-красный.

Лекарка обменялась взглядами с повитухой, та незаметно для пациентки покачала головой с видом тревожным и откровенно испуганным. Дессоль очень кстати потеряла сознание, ее положили на кровать. Елена размяла гудящие усталостью руки.

- Неправильный разворот, - выдала диагноз повитуха. – Кажется дитенков таки двое. Толкаются, мешают друг другу.

О, какая прелесть, вымученно подумала Елена. Сейчас начнется.

- Бесы! – возопила, рухнув на колени, компаньонка, набожно складывая руки. Кажется, стресс и ужас происходящего малость подвинули крышу девицы.

– Бесы пережимают живот несчастной Дессоль! Такова скорбная плата за недостаточные молитвы! Кровь! Кровь, пролитая на арене поединка, душит несчастную! Проклятие семьи Аргрефф! Молитесь, молитесь Параклету!

Баронесса вскинулась, опять задрожала и крикнула, как затравленный зверь. Елена поняла, что надо гасить панику.

– Пошла вон, - коротко приказала она истерящей компаньонке.

Та открыла рот, закрыла его, сделала еще несколько квакающих движений, прежде чем из глотки вырвалось сиплое и недоуменное:

- Да что ты…

Слушать, как много она себе позволяет, лекарка не стала, изгнав