Все было ясно с первых же слов, но эти нон-деллиане привыкли пережевывать все так, словно мысли теряли в их головах ясность. Когда двери зала заседаний закрылись за Мэлтби, один из советников спросил у соседа:

— Ему сказали, что шторм прошел Новую?

Эти слова достигли слуха толстяка-председателя; он покачал головой; глаза его блеснули, но голос прозвучал спокойно:

— Нет. Все-таки он из мезоделлиан. И мы не можем доверять ему до конца — невзирая на все его подвиги.

Все утро поступали рапорты. Одни указывали на некоторый прогресс, другие нет. Но даже отдельные неудачи не могли поколебать хорошего настроения леди Глории. И неудивительно: ведь удача не покинула ее. Понемногу стекалась и необходимая информация: население Кайдера-Три составляло два миллиарда сто миллионов, среди которых сорок процентов — так называемые роботы Делла, или деллиане, и шестьдесят — обычные люди, или нон-деллиане.

Физически и психически деллиане превосходили людей, однако были совершенно не способны к творчеству. Именно поэтому в исследовательских лабораториях преобладали нон-деллиане. Сорок девять остальных солнц, вокруг которых располагались обитаемые планеты, были названы в алфавитном порядке: Ассора, Атмион, Бресп, Бурако, Кассидор, Корраб… Указывались и их координаты:

(1) Ассора — широта 931, долгота 27, центр в 201 парсеке;

(2) Атмион…

И так далее, и так далее.

Незадолго до полудня главный капитан с холодным весельем обнаружила, что из метеорологической службы не поступает никакой информации о бурях. Она набрала нужный номер и с ходу обрушилась на ответившего офицера:

— В чем дело, лейтенант Кэннонс? Ваши люди копируют кайдерианские карты — неужели все впустую?

Пожилой метеоролог покачал головой:

— Вспомните, благородная леди, когда мы захватили того робота на метеостанции, ему хватило времени предупредить своих. Все метеокарты на всех планетах Пятидесяти Солнц были немедленно уничтожены; с торговых кораблей сразу же сняли аппаратуру для подпространственной связи, и они получили приказ направиться к ближайшим планетам, чтобы ожидать там дальнейших распоряжений. Насколько я понимаю, все это было сделано прежде, чем стало ясно, что их флот не имеет против нас никаких шансов. Теперь они предоставят нам метеоролога, но каждое его слово придется проверять на детекторе лжи.

— Понимаю, — улыбнулась леди Глория. — Однако бояться нечего. Открыто выступить против нас они не посмеют. Не сомневаюсь, что готовятся какие-то козни, но изменить положение дел уже никому не под силу. Кого бы они нам ни прислали, он вынужден будет говорить правду. Как только он явится — дайте мне знать.

Настало время обеда, который Глория проглотила прямо за письменным столом, вглядываясь в сверкающую на экране астровизора панораму, прислушиваясь к приглушенному гулу голосов и мысленно складывая разрозненные факты в единую картину.

— Несомненно, капитан Тэджесс, — взбешенно заявила она прибывшему офицеру, — все они врут без зазрения совести. Что ж, пусть будет так. Для проверки всех существенных подробностей мы можем прибегнуть к психологическим тестам. А пока важнее всего успокоить каждого, кого вы считаете необходимым допросить. Мы должны убедить этих людей, что Земля признает их равными — без каких бы то ни было предрассудков, пусть даже по природе своей они являются робо… — Глория закусила губу. — Паршивое слово, худший из всех видов пропаганды. Нам нельзя допускать его даже в мыслях.

— Боюсь, над мыслями мы не властны, — пожал плечами офицер.

Сузив глаза, леди Глория посмотрела на капитана Тэджесса и сердито отослала его прочь. Минутой позже она уже обращалась к экипажу по сети общего оповещения:

— Слово «робот» изымается из употребления… никто из членов экипажа… под угрозой штрафа…

Дав отбой, она заблокировала резервную линию связи, а по основной вызвала психологическую службу. На экране появилось лицо лейтенанта Неслор.

— Я только что выслушала ваш приказ, благородная леди, — сказала психолог, — Боюсь, однако, что мы имеем дело с глубинными инстинктами человеческой натуры — страхом или ненавистью ко всему неизвестному и чуждому. Ваше сиятельство, у нас есть вереница предков, в свое время считавших себя лучше других лишь в силу обладания чуть более светлой пигментацией кожных покровов. Сохранились свидетельства о том, что порой даже цвет глаз человека влиял на принятие исторических решений. Мы вошли в очень глубокие воды, и если сумеем благополучно добраться до берега — это станет венцом наших достижений.

В голосе психолога было столько живости и нетерпения, что главный капитан ощутила в душе ответный трепет. Если она и ценила что-то в людях, так это уверенный взгляд на мир, способность встречать любые препятствия с юношеским запалом и волей к победе и не признавать невозможного. Тихо рассмеявшись, леди Глория отключила связь.

Порыв бурной радости прошел. Она осталась один на один со своими заботами. Впрочем, так и должно было быть. Офицеры-аристократы потому и располагали практически неограниченной властью, что обязаны были разрешать любые, даже самые запутанные проблемы в масштабах планетарных систем.

Минутой позже леди Глория вновь вызвала метеорологическую службу.

— Лейтенант Кэннокс, когда явится офицер-метеоролог флота Пятидесяти Солнц, примените, пожалуйста, следующую тактику…

Мэлтби жестом отпустил водителя. Машина развернулась и укатила, оставив капитана хмуро созерцать огни энергетического барьера, перегораживающего улицу недалеко впереди. Потом он задрал голову и посмотрел на земной корабль.

Чтобы увидеть корабль прямо над собой, Мэлтби пришлось проехать немало миль и пересечь почти весь город. «Звездный рой» завис невообразимо высоко — длинная черная торпеда, почти растворяющаяся в небесной мгле. Но даже на такой высоте он был заметно крупнее всего созданного руками человека и когда-либо виденного в мире Пятидесяти Солнц — неправдоподобное металлическое порождение мира столь далекого, что он казался едва ли не мифическим. Но корабль над головой отнюдь не был мифом.

Мэлтби подумал, что земляне постараются вывернуть его наизнанку своими тестами, прежде чем примут хоть одну из рассчитанных им орбит. Не то чтобы он сомневался в способности своего двойного разума выйти победителем из подобной ситуации; но не следовало и забывать об ужасающем временном разрыве, отделявшем науку Пятидесяти Солнц от достижений земного знания, уже успевшего неприятно поразить соотечественников Мэлтби. Мезоделлианин вздрогнул и сосредоточил внимание на улице перед собой. Из двух аппаратов, стоявших посреди улицы, разворачиваясь, взмывали веера ярко-розового, совершенно прозрачного пламени. Выглядело оно электронным и смертоносным. За ним виднелись люди в блестящих мундирах. Непрерывным потоком они вливались в здания и выходили из них. Тремя кварталами дальше сиял второй занавес розового огня.

По сторонам улицы никакой видимой охраны не было. Люди, которых мог разглядеть Мэлтби, казались непринужденными и уверенными в себе. До него доносился приглушенный гул голосов и негромкий смех. Как и на борту «Звездного роя», здесь были не только мужчины. Когда Мэлтби направился вперед, из ближайшего реквизированного землянами здания вышли две очаровательные женщины. Один из стоявших подле барьера охранников окликнул их — в ответ прозвенел двойной колокольчик серебристого смеха. Улыбаясь, они зашагали вниз по улице.