Внезапно Мэлтби охватило возбуждение. Этих людей из дальних краев, из миров огромных и чудесных, лежавших невообразимо далеко за горизонтом размеренной жизни Пятидесяти Солнц, окружала какая-то особая атмосфера. Мэлтби похолодел, потом его бросило в жар, а когда он вновь посмотрел на фантастически громадный корабль, озноб вернулся.

«Единственный линкор, — подумал он, — но столь гигантский, столь могущественный, что флот, созданный усилиями тридцати миллиардов людей, оказался против него беспомощным. Они…»

Мэлтби заметил, что один из часовых в странном сверкающем облачении наблюдает за ним. Охранник поднес к губам наручную рацию, произнес несколько слов — и мгновение спустя другой землянин, прервав беседу с каким-то солдатом, приблизился к барьеру и сквозь пламя посмотрел на Мэлтби.

— Вам что-то нужно? Или просто хотите посмотреть?

Голос был мягким, добрым, интеллигентным; человек держался просто и располагал к себе. Мэлтби почувствовал, что не испытывает перед этими людьми ни малейшего страха. Он спокойно представился.

— О да, — человек кивнул, — мы вас ждем. Сейчас я провожу вас в метеорубку корабля. Минуточку…

Огненный барьер исчез, и Мэлтби провели в одно из помещений. Они двинулись по длинному коридору, в котором, очевидно, был установлен трансмиттер, поскольку Мэлтби очутился вдруг посреди просторного зала. Вокруг в антигравитационных держателях плавало с полдюжины карт. Свет исходил из множества точечных источников, расположенных на стенах. Кое-где были установлены табло, на которых замерли плавные кривые, обозначенные не яркими, но отчетливыми световыми линиями.

Провожатого нигде не было видно. Зато глазам Мэлтби предстал высокий, изящный пожилой человек. Он шел навстречу, протягивая руку.

— Меня зовут Кэннонс, я старший судовой метеоролог. Если вы присядете, мы сможем рассчитать курс, и тогда корабль отправится в путь не позже чем через час. Главный капитан всерьез озабочена тем, чтобы стартовать поскорее.

Мэлтби небрежно кивнул. Твердый, собранный, он неподвижно стоял, пытаясь при помощи своего острого мезоделлианского разума обнаружить то энергетическое давление, которым неизбежно сопровождается любая попытка тайно взять человеческое сознание под наблюдение или контроль.

Но ничего похожего не ощущалось. Мэлтби непроницаемо улыбнулся. Неужели все и дальше пойдет так же легко? Не может быть!

Опустившись на предложенный Кэннонсом стул, он ощутил поднимающееся внутри возбуждение. Радость бытия разгоралась в нем, словно пламя. Пожалуй, это чувство походило на «ликование в бою», и Мэлтби был счастлив, что на сей раз сможет дать ему какой-то выход.

На протяжении своей долгой службы на флоте Пятидесяти Солнц ему приходилось сталкиваться с враждебностью и подозрительностью, ибо он был мезоделлианином. И всякий раз он чувствовал полную беспомощность. Но здесь и теперь ощущалось куда больше и враждебности, пусть даже тщательно скрытой, и испепеляющей подозрительности. Однако на этот раз он мог бороться. Мог честно смотреть в глаза этому велеречивому, дружелюбному пожилому землянину — и…

Дружелюбному?

— Порой мне делается смешно, — говорил тем временем Кэннонс, — когда я думаю о вненаучных аспектах предстоящей работы. Например, с каким опозданием поступает информация о бурях?

Мэлтби не мог скрыть улыбки. Итак, лейтенант хочет знать все? Что ж, надо отдать ему должное: он умеет взять быка за рога. Впрочем, есть один способ задать вопрос — спросить прямо.

— Три-четыре месяца, — ответил Мэлтби. — Ничего особенного. Любому космометеорологу нужно не меньше времени, чтобы определить реальные границы шторма, проходящего через его регион, и лишь потом он передает нам данные, на основании которых корректируются карты. К счастью, — тут Мэлтби наглухо закрыл свое деллианское сознание, прежде чем спокойно произнести великую основополагающую неправду, — между Кайдером и Кассидором сильных штормов нет. Однако, — продолжал он, скользя по собственной лжи, как угорь по мокрым камням, — несколько солнц препятствуют прямолинейному движению. Так что, если вы покажете мне несколько траекторий, уже рассчитанных для отрезка в две с половиной тысячи световых лет, я смогу выбрать из них наиболее подходящие.

Тотчас же Мэлтби понял, что в этом главном вопросе провести землянина совсем не так просто.

— Нет штормов? — переспросил старик и поджал губы. На его продолговатой физиономии отразилось неподдельное замешательство; сеть покрывавших лицо землянина морщин, казалось, стала глубже; не подлежало сомнению, что лейтенант Кэннонс не ожидал столь откровенного заявления, — Хм-м-м, нет штормов. Это упрощает дело, не так ли? — Он выдержал паузу. — Знаете ли, это важно для двух… — судовой метеоролог запнулся на слове, но тут же продолжил: — Двух человек, взращенных различными культурами, двух последователей несхожих научных школ — для того чтобы они могли рассуждать о чем-либо, исходя из единой точки зрения. Космос так необъятен! Размер даже этой сравнительно небольшой галактики, Большого Магелланова Облака, огромен и недоступен нашему разуму. Десять лет мы бороздим Облако на своем «Звездном рое» и теперь можем пространно рассуждать о том, что оно охватывает двести шестьдесят миллиардов кубических световых лет и включает в себя сто миллионов солнц. Мы обнаружили магнитные полюса Облака, наметили нулевую линию, исходящую из центра масс через самую крупную и яркую звезду скопления — S Дорады; и теперь, полагаю, среди нас найдется немало людей достаточно глупых, которые думают, будто все скопление уже уместилось в наши мозги.

Мэлтби молчал, поскольку был именно таким дураком. Слова Кэннонса прозвучали предостережением. Они определенно указывали, что любой рассчитанный для них Мэлтби курс земляне в состоянии проверить относительно всех расположенных в его направлении звезд.

За этими словами стояло и большее: Земля явно находилась накануне распространения своей — и без того невообразимой по масштабам — власти на Большое Магелланово Облако. В конце концов придут другие корабли; в своем неумолимом натиске гигантская популяция галактики Млечного Пути будет захватывать все новые и новые космические пространства. Заботливо опекаемые множеством могучих, непобедимых линкоров, огромные транспорты хлынут в Облако — и вскоре каждая, даже самая незначительная планета вынуждена будет признать власть Земли. А Земная империя не потерпит какой бы то ни было независимости отдельных народов.

Следовательно, уничтожив теперь их корабль, Мэлтби предоставит Пятидесяти Солнцам драгоценное время, в течение которого можно будет решить, что же делать дальше. Ведь деллианам, нон-деллианам и мезоделлианам дорог каждый лишний день, каждый час; к счастью, Мэлтби строил план уничтожения земного корабля не на том, чтобы рассчитанная им орбита привела «Звездный рой» в недра какой-либо звезды — магнитологические исследования позволили землянам определить местоположение всех звезд на этой трассе.

Однако обо всех штормах они знать не могли. Ни за десять, ни даже за сто лет одному кораблю не под силу обнаружить все возможные бури в ареале, охватывающем две с половиной тысячи световых лет. Если только земные психологи не докопаются до специфических свойств его двойного мезоделлианского разума, Мэлтби в состоянии выполнить то, чего ждет от него правительство Пятидесяти Солнц. В возможности этого Мэлтби не сомневался.