Они посмотрели на Иру. Увидев свою преследовательницу, цыганка завыла и бросилась на нее. Для пожилой женщины бросок был внушительным. Ира не успела шевельнуться, как оказалась в костлявых руках Вали.

— Убью! — вопила она. — Задушу!

Ира задергалась, вырываясь из ее цепких пальцев.

— Все из-за вас, вредные девчонки! Любопытные маленькие отродья! — орала Валя.

— Отстаньте от меня! — Из последних сил билась к ней Ира.

— Хватит этих кошачьих концертов!

Полозов разжал руку. Артур безвольной куклой рухнул к его ногам.

— Я сделаю все, что ты скажешь, Василий Иванович, — забормотала Валя, на коленях подползая к председателю. — Все твои недруги падут, все будет по твоему желанию. Только прикажи!

— Поздно приказывать! — Полозов достал платок из кармана. Грязно-оранжевый, с истершейся серебряной нитью. С петухами на концах. — Вот он! Случайно нашел. Вижу, твой гаденыш на крыльце крутится, — я за ним. Глянул под крышу, а под балкой — тряпка. Платок! Сам ко мне в руки пришел! Теперь во мне вся сила. Самостоятельно все сделаю, ни у кого помощи не попрошу. Я двести лет жил в этом лесу и верил, что когда-нибудь мое время придет. Я вернулся, чтобы отомстить людишкам, прогнавшим мою мать! Воронцовки больше нет, и она уже не возродится. То же самое станет и с Вязовней. Деревня исчезнет с лица земли, ее поглотит огонь. Ничего не останется! И никого!

Валя попятилась.

— Ты не сделаешь этого, — закричала она, пытаясь дрожащей рукой загородиться от председателя. — Не посмеешь!

Полозов резко наклонился вперед, ударился всем телом о землю… И поднялся — уже в облике огромного бурого медведя.

В том месте, где он упал, появилась глубокая темная канавка. Из нее взвился дымок, появились первые языки пламени.

Ира на четвереньках попятилась, споткнулась о лежавшего на земле Артура.

— Вставай! — толкнула она цыганенка.

Медведь тяжелым взглядом исподлобья наблюдал за людьми.

Огонь взвился стеной — и обрушился на кукурузное поле. Сухие листья запылали.

Цыганка заорала низким грудным голосом, попятилась, скрылась в кукурузных зарослях. Пламя, казалось, только и ждало этого — оно устремилось следом за ней.

Медведь медленно, как бы нехотя, поднялся на задние лапы. По полю разнесся протяжный низкий вой.

Ира затормошила Артура, но он приходил в себя слишком медленно. Не дождавшись, пока ее товарищ по несчастью придет в себя, в два прыжка Ира выбежала за пределы огня, оказавшись рядом с медведем.

За ней прыгнул и Артур.

— Совсем больная!.. — начал было он, но, увидев зверя, замер. — Кто это?! — прошептал он, став таким же бледно-синюшным, каким был недавно — в доме.

— Это, — Ире вдруг почему-то стало весело, — дух лесной. Местное привидение! Решил всех нас тут попереубивать. Только ты ведь в это не веришь! И вообще — ты ничего не помнишь!

Медведь опустил лобастую голову и пошел на ребят, оттесняя их в огонь.

— Обходи его, — шепнула Ира, отбегая в сторону. — У него платок! Вся сила в этой тряпке!

— Какой платок? — Под тяжелым взглядом медведя Артур попятился, голой пяткой наступил на горевшую траву.

Дальше все произошло мгновенно. Обожженный, Артур завопил, бросился подальше от языков огня. Медведь, не ожидавший такой голосовой «атаки», шарахнулся. Они столкнулись. Цыганенок кувыркнулся через бурого монстра, перекатился с его шеи на спину.

— Держись! — крикнула Ира, налетев с кулаками на оборотня.

Зверь заметался на тропинке и огромными скачками помчался к лесу.

Ира побежала следом. На ходу она подхватила подвернувшуюся под руку суковатую палку.

А вот и первый волк. Он стоял у края поля, оскалив морду, шерсть на его загривке встала дыбом. Всем своим видом он давал понять, что человек здесь не пройдет.

— Артур! — крикнула Ира в глубину темного леса.

Медведь выскочил сбоку. Каким-то чудом Артур все еще удерживался на нем верхом. Не успев свернуть, медведь врезался в застывшего в боевой стойке волка. Все трое кувырком полетели под елки.

Ира задохнулась от ужаса. Ей представилось, как звери дружно, на пару, терзают тело несчастного цыганенка.

— Прекратите! — закричала она, опуская палку на спины копошившихся под деревьями тел, надеясь, что бьет она не Артура, а зверей.

Раздался жалобный вой.

— За меня! За Катьку! — выдыхала Ира, тыча своим оружием в темный мохнатый клубок.

Первым не выдержал волк. Заскулив, он отпрыгнул в сторону. Медведь ударом лапы выбил у Иры оружие. Оба проследили взглядом за падением палки и вдруг заметили в высокой траве что-то темное.

Платок!

Ира и медведь бросились к платку одновременно. Волк тоже было дернулся, но его ухватил за хвост Артур.

— Стоять! — кровожадно крикнул он. Зверь по-щенячьи заскулил.

— Отдай! — рыкнул медведь, останавливаясь в двух шагах от своей цели. — Мое!

— С чего это вдруг? Ты уже двести лет как помер! — не сдавалась Ира.

— Нет! — упрямо замотал головой медведь. — Все равно мое!

Они стояли друг напротив друга. Между ними лежал платок. Но никто пока что не решался сделать последний шаг. Ошибка — и кто-то проиграет. Навсегда.

— Ты умрешь! — пророкотал медведь.

Ира поморщилась:

— Я это уже слышала!

— Тебя убьет лес и сила старой колдуньи, — упрямо повторил медведь.

— Значит, она была колдуньей? — Ира приготовилась к рывку. — А говорили, лечила травками, заговаривала боль. Мол, зря ее из деревни выжили.

— Она была моей матерью! — тяжелым басом пророкотал возмущенный медведь. — Нас прогнали из Вязовни. Нас не пустили в Воронцовку. Она умерла! А я остался. Меня взял к себе лес, чтобы я мог отомстить. Меня разбудили, потому что мое время пришло! — Медведь мельком глянул Ире за спину, в его глазах заплясали, отражаясь, яркие языки пламени. — Сгорят деревни, высохнут реки, сдохнут животные…

— Что же останется?

— Лес. Вечный лес. Там буду жить я — его охранник, его защитник, его повелитель и слуга. Лес вечен. И я вместе с ним!

— Не дождешься!

Платок!

Медведь зубами уцепился за один его край, Ира ухватилась за другой. Рывок зверя был таким сильным, что Иру протащило по земле. Оборотень зарычал от злобы.

Слабая ткань не выдержала, двухсотлетние нитки расползлись. Медведь замотал головой. Платок разорвался. Ира отлетела в сторону.

— Не помер за двести лет, помрешь сейчас! — заорала она, пряча свою добычу в карман. — Будь ты хоть трижды дух, тебе не пересилить человека!