– А ты? – спросил Тай. – Ты уже не в своей крепости. Это хорошо?

– В основном. Я теперь в Досмаде. Это очевидно. Мой… мой отец тут комендант.

Тай взглянул на него.

– Ты знал, что он?..

– Разве я так похож на дурака? Его только что перевели сюда.

– Это нехорошо?

Бицан шри Неспо покачал головой так мрачно, что Тай рассмеялся.

– Прости меня, – сказал он. – Отцы и сыновья…

– Это ты виноват, – хитро ответил тагур. И вдруг им показалось, что они снова такие же, какими были той долгой ночью у озера.

– Я твой друг, – преувеличенно серьезно произнес Тай. – Одна из обязанностей друга – признавать свою вину безоговорочно.

Он шутил, но его собеседник не улыбнулся.

Через секунду Тай прибавил:

– Я знаю, что это изменило и твою жизнь тоже.

Тагур кивнул.

– Спасибо, – сказал он. И посмотрел на тучи над головой. – Я могу пригнать сардийцев сегодня к концу дня или завтра утром, если тебя это устроит.

– Завтра меня вполне устроит. Со мной будут шестьдесят каньлиньских воинов. Они с оружием… они всегда с оружием. Но приехали только для того, чтобы вести и охранять коней. Скажи, пожалуйста, своим людям, чтобы не тревожились.

– Как может катаец встревожить тагурского солдата?

Тай улыбнулся. Бицан улыбнулся в ответ.

– Но я их предупрежу. – Тагур снова заколебался. – Что ты собираешься делать с конями?

Учитывая обстоятельства, в которых они находились, это был справедливый вопрос. Тай пожал плечами:

– Единственное, что показалось разумным, в конце концов. Я предложил их императору.

Он не обязан называть имя императора, подумал Тай. Но внезапно он представил себе, как Бицан несколько недель спустя узнает правду и поймет, что Тай…

– Ты ведь знаешь, – резко спросил он, – что император Тайцзу отказался от Трона Феникса в пользу своего сына?

Они не могут этого знать. Еще рано.

Бицан открыл рот, показав недостающий зуб.

– Которого сына? – тихо спросил он.

– Третьего сына. Наследника. Шиньцзу из Девятой династии теперь император Катая, да правит он тысячу лет.

– В Ригиал отправили сообщение?

– Я не знаю. Вероятно. Если ты быстро пошлешь гонца, то можешь стать первым. Все это случилось недавно, я быстро добрался сюда.

Бицан снова уставился на него.

– Возможно, ты делаешь мне подарок.

– Даже если и так, то маленький.

– Не такой уж маленький, если я буду тем, кто сообщит новости, которые изменят мир.

– Возможно, – повторил Тай. – Если это так, я рад за тебя.

Бицан продолжал пристально смотреть на него.

– Тебя радует эта перемена?

На этот раз выстрел попал в цель.

– Такой человек, как я, или ты… кто мы такие, чтобы радоваться или горевать о том, что происходит во дворцах? – Таю вдруг захотелось выпить чашку вина.

– Но мы радуемся и горюем, – ответил Бицан шри Неспо. – Мы всегда думаем об этих переменах.

– Возможно, все уладится, – сказал Тай.

Бицан отвел взгляд.

– Значит, ты отведешь сардийцев к новому императору? И будешь ему служить вместе с ними?

И именно в этот момент – на лугу у границы с Тагуром, под низким небом, в южной стороне которого гремел гром, – уже открыв рот для ответа, Тай кое-что понял. От этого сердце его сильно забилось, так внезапно пришло это понимание, так сильно.

– Нет, – тихо произнес он, а потом повторил. – Нет. Не буду.

Бицан снова посмотрел на него, в ожидании.

– Я поеду домой, – сказал Тай.

Потом прибавил кое-что еще: мысль, которую носил в себе, сам не зная об этом, пока не услышал свой голос, произнесший ее.

Тагур слушал, глядя Таю в глаза. Через мгновение он кивнул и произнес, тоже тихо, нечто столь же неожиданное.

Они поклонились друг другу и расстались – до следующего утра, как договорились, когда «божественных коней» с запада, подарок принцессы Белый Нефрит, уведут через границу в Катай.

Оглядываясь назад, Тай назвал бы этот день одним из тех, которые изменили его жизнь. Днем, когда раздваиваются дороги и принимаются решения. Иногда у тебя действительно есть выбор, думал он.

Возвращаясь после встречи с Бицаном, он понял, еще раз, что принял решение еще до того, ему только нужно было признать его, произнести вслух, принести его в этот мир. Тай ощущал в себе спокойствие, пока они ехали. И осознал, что не чувствовал себя так с тех пор, как уехал от Куала Нора.

Но это осознание, – что ему хочется только одного: уехать домой, к двум своим матерям, к младшему брату и к могиле отца, рядом с которой теперь уже могила Лю, – не было единственным, возникшим после этого дня и ночи у границы.

В тот вечер налетела гроза.

Ее предсказали тяжелая неподвижность воздуха и молчание птиц. Когда она разразилась над ними, когда молнии прорезали южную сторону неба, а гром гремел, словно гнев богов, они уже, к счастью, находились под крышей торговой станции и гостиницы между Хсенем и границей.

В мирное время, – а прошло уже двадцать мирных лет, – Тагур и Катай вели торговлю, и это место было одним из тех, где проводили торги.

Пока дождь барабанил по крыше, пока грохотал и рычал гром, Тай пил ничем не выдающееся вино, чашку за чашкой, и изо всех сил отражал словесную атаку.

Вэй Сун задыхалась от ярости. Она даже позвала Люй Чэня, чтобы тот присоединился к атаке, и весьма опытный предводитель каньлиньских телохранителей Тая, оставаясь учтивым, не скрывал своего согласия с ней.

Сун вела себя с меньшим почтением. Она называла его глупцом. Он, по-видимому, совершил ошибку, рассказав этим двоим о своих намерениях: каньлиньские воины отведут коней императору, а Шэнь Тай поедет домой.

– Тай, вы не можете так поступить! Позднее – да. Конечно да. Но только после того, как вы сами доставите к нему сардийцев! Ему необходимо видеть вас!

Она только что назвала его по имени, чего никогда не делала. Еще одно указание на то, что она по-настоящему расстроена. Как будто ему нужны другие доказательства!

Тай подтолкнул к ней чашку с вином по деревянному столу. Сун не обратила на нее внимания. Ее глаза горели яростью. Она была очень разгневана.

– Я тронут тем, что каньлиньский воин принимает так близко к сердцу выбор своего нанимателя, – произнес он, стараясь говорить веселым тоном.

Она выругалась. Этого она тоже никогда не делала. Люй Чэнь казался потрясенным.