— Нике Вагнер сегодня среди лидеров фестивального концептуального строительства. Идеи она берет из воздуха современности и часто тематизирует именно ее, находя самого Бетховена скорее авангардистом своего века, нежели классиком нашего. Так, в 2015 году на Бетховенфесте были программы «Бетховен — наш современник» (о связях между творчеством Бетховена и композиторов XX века), «По следам Бетховена» (в программе — Бетховен, Брамс и Веберн), «Это очевидно любому ослу» (аллюзия на знаменитую фразу Брамса о сходстве его Первой симфонии с бетховенскими — соответственно, Брамса и играют) и т. п. Если в один вечер исполняли знаменитые Вариации на тему Диабелли, то в другой можно было услышать то, что сделали из диабеллиевского вальса остальные пятьдесят композиторов, получивших в 1819 году тот же заказ. В духе времени была русская тема юбилейного фестиваля 2020 года, но и она, как все, пострадала от эпидемии коронавируса. Одним из главных его событий должна была стать серия новейшей русской музыки, в том числе премьера сочинения композитора с европейской репутацией Владимира Тарнопольского по заказу фестиваля.

Еще один персональный композиторский фестиваль с нетривиальной концепцией — сентябрьский Гайдновский фестиваль на востоке Австрии, в Эйзенштадте, центре владений покровителей Гайдна князей Эстерхази. Что же до Иоганна Себастьяна Баха, то ему в одной лишь Германии посвящено три десятка разных фестивалей. Крупнейший из них уже более ста лет проходит в июне в Лейпциге: в финале Баховского фестиваля, как правило, Месса си минор звучит непосредственно в церкви Св. Фомы, в которой Бах много лет служил кантором.

Бах, Гайдн, Бетховен — кого не хватает? «Неделя Моцарта» стартует каждый год в день его рождения 27 января, что, к слову, весьма удобно при планировании поездок: для большинства других масштабных представительных фестивалей середина зимы — мертвый сезон. В рамках «Недели Моцарта» исполняются вовсе не только произведения венского классика: в 2012-м году они звучали в очередь с работами Шёнберга и других композиторов нововенской школы, а в 2015-м полноценным участником фестиваля стал версальский конный театр Бартабаса — соавторами импровизации по мотивам музыки Баха в итоге оказались виолончелист Жером Перно и конь по кличке Караваджо.

Волшебная гора

За последние 10–15 лет Зальцбург сделал для популяризации музыки ХХ века столько, что я уже немного устал этим заниматься. Я мечтаю дожить до тех времен, когда программа, состоящая из сочинений Луиджи Ноно и Паскаля Дюсапена, будет восприниматься публикой так же спокойно, как концерт с музыкой Шуберта, Шумана и Моцарта, когда само понятие «современная музыка» перестанет существовать.

Маркус Хинтерхойзер

Фестиваль фестивалей в Зальцбурге (самый большой: например, в 2019 году, по словам пианиста и интенданта Маркуса Хинтерхойзера, это 199 концертов и спектаклей), вся политика которого испокон века строится на играх в «любишь — не любишь» с буржуазной консервативностью. В XX веке здесь ублажали и прикармливали бриллиантовых бабушек, при интендантах Жераре Мортье и Петере Ружичке — пугали их, как Герман старую графиню в «Пиковой даме». Теперь в соответствии с элитистским девизом «Von allem das Höchste» («Высочайший») Зальцбург — это снова фестиваль звезд, но времена меняются, и в числе звезд XXI века уже давно не только сладкоголосые сопрано, но и музыканты-авангардисты, вдохновленные HIP-движением (как Теодор Курентзис), и оперные режиссеры, чьи имена ассоциируются с открытием театру новых миров (Питер Селларс с социально-политическими вызовами, Ромео Кастелуччи с экзистенциальными перформансами, Саймон Стоун, которым засматривается молодежь, Уильям Кентридж с «альбомными» спектаклями, где новое театральное измерение рождается из старого принципа книжных иллюстраций).

Конечно, Моцарт здесь в чести: в юбилейный 2006 год, к примеру, в рамках фестиваля были поставлены все 22 его оперы, включая незаконченные, — проект «М-22», уникальный по своему размаху. Однако фестивальным «эвергрином» — таким же, каким для Байрейта стало «Кольцо», — в Зальцбурге оказалось вовсе не какое-нибудь моцартовское произведение, а… пьеса-моралите XV века «Всякий человек». Именно с ее постановки, осуществленной писателем и оперным либреттистом, соавтором Рихарда Штрауса Гуго фон Гофмансталем в 1920 году, началась история фестиваля — с тех пор она показывается здесь ежегодно, за вычетом нескольких лет нацистской оккупации Австрии, во время которых произведения, созданные артистами еврейского происхождения (к каковым принадлежал и Гофмансталь), были запрещены.

Соратниками Гофмансталя по организации первых фестивалей в Зальцбурге стали праотец искусства современной режиссуры Макс Рейнхардт, художник Альфред Роллер (сотрудник Венской оперы во времена музыкального руководства Малера, разрабатывавший визуальную эстетику фестиваля в течение полутора десятилетий); за концерты отвечал директор Моцартеума дирижер Бернхард Паумгартнер, знаток Моцарта; активное участие в судьбе фестиваля принимал композитор Рихард Штраус. Рейнхардт задумал Зальцбургский фестиваль во многом в пику тоталитарному Байрейту: так родилась не моноконцепция, посвященная одному композитору, а стратегия разнообразия (опера, драма и концерты), не только в театре, но и в концертных залах, в церквях и на открытом воздухе. А место немецкого пафоса доктрины «искусства-замка» заняла австрийская праздничность общих мест: город на время фестиваля, по мысли Рейнхардта, весь превращается в театр. В числе дирижеров, сотрудничавших с фестивалем, побывали многие великие, например Бруно Вальтер и Карл Бём. И если сначала упор делался на австро-немецкий репертуар XVIII–XIX веков, то вскоре в программах появляются «Воццек» Берга, оперы Верди, Пуччини, «Кармен» Бизе. В 1930-е годы в Зальцбурге много работал Артуро Тосканини — пока стойкие антифашистские убеждения не заставили его перебраться в соседнюю нейтральную Швейцарию (и дать между делом мощный толчок к развитию другому замечательному фестивалю классической музыки — Люцернскому). После войны здесь дирижировал Вильгельм Фуртвенглер, которого на посту главной фестивальной звезды затем сменил Герберт фон Караян.

Царь горы

С приходом Караяна (среди его неофициальных титулов — «диктатор от классической музыки», он диктовал моды и создавал репутации на десятилетия вперед) Зальбург как будто забыл о своих экспериментаторских корнях, и началась эпоха взлета фестиваля, или тоталитаризм разве что не байрейтского образца, — главным в Зальцбурге стал дирижер, который, впрочем, иногда и сам ставил оперные спектакли. Для Караяна Зальцбург был самой настоящей штаб-квартирой — на протяжении без малого тридцати лет он руководил программой и официально (на сайте фестиваля) признан «последним абсолютным монархом в мире». 26 июля 1960 года постановкой «Кавалера розы» Рихарда Штрауса Караян торжественно открыл новый Большой фестивальный зал (Grosses Festspielhaus) на две с лишним тысячи мест с шириной сцены около ста метров — ныне это центральная локация Зальцбургского фестиваля и один из самых знаменитых залов в мире. Хотя уже во времена строительства высказывались сомнения в том, что впечатляющие размеры зала адекватны камерному звучанию доромантической музыки, и в частности опер Моцарта — визитной карточки фестиваля. Зато они прекрасно подходили для больших оркестров и соответствующего репертуара.

Годы Караяна в Зальцбурге создали фестивалю специфическую репутацию — высочайшее качество плюс великосветский антураж с минимумом резких движений: с середины 1960-х упор стал делаться на зарекомендовавшие