Кроме того, сионисты утверждали, что марксистская концепция национализма — национального государства вообще и антисемитизма в частности — является в лучшем случае волюнтаристской (как показали последние события). Согласно Марксу и таким его ученикам, как Каутский, евреи являлись представителями современного капитализма — или, точнее, коммерческого капитализма; утратив эту функцию, они неминуемо исчезнут с лица земли. Но эта теория выглядела абсолютно бессмысленной для Восточной Европы, где было сосредоточено большинство евреев, а также не могла разумно объяснить наличие антисемитизма в докапиталистическом и посткапиталистическом обществах.

Австрийские марксисты, столкнувшиеся с национальной проблемой в самой острой ее форме, осознавали слабость этого аспекта марксистской теории. Поэтому в работах Отто Бауэра и Карла Реннера появился более детальный анализ этой проблемы. Если Каутский считал решающим критерием существования нации наличие разговорного языка (позднее он добавил второй критерий — территорию), то Отто Бауэр определял нацию как общность исторической судьбы, культуры и характера — «совокупность людей, объединенных общим характером, сложившимся в результате общности их исторических судеб»[617]. Евреи все еще оставались нацией (особенно евреи Восточной Европы), однако повсеместно они близились к распаду национального единства. Будучи «абсолютным меньшинством», лишенным, в отличие от чехов, собственной территории, они были обречены на поглощение культурным сообществом европейских наций[618]. Не отказывая евреям в обладании национальной культурой и выступая против насильственной ассимиляции, Бауэр, тем не менее, считал, что евреи не должны настаивать на национальной автономии, поскольку подобное требование шло бы вразрез с неизбежным историческим процессом.

Таково было общее мнение еврейских лидеров и теоретиков австрийского марксизма, и даже приход фашистов к власти не заставил их изменить эту точку зрения. Фридрих Адлер в 1949 г. писал, что он и его отец (один из основателей марксистской партии в Австрии) всегда считали полную ассимиляцию евреев и желательной, и возможной. Даже зверства Гитлера не поколебали его уверенности в том, что еврейский национализм порождает реакционные тенденции, а именно воскрешение языка, который уже почти две тысячи лет оставался мертвым, и возрождение ветхой, отжившей свой век религии[619]. Нееврейские марксистские лидеры в Австрии изредка позволяли себе даже более снисходительное отношение к сионизму, чем их коллеги евреи. Карл Реннер разработал чрезвычайно сложную теорию внетерриториальной автономии как единственного реального способа защитить интересы меньшинства в многонациональном государстве. Евреев в свой план он не включил, однако, в отличие от Бауэра, и не указал на необходимость их исключения. И бундовцы, и сионисты одобрили план Реннера и приняли его, видоизменив в соответствии с собственными целями. Согласно Пернершторферу, еще одному лидеру австрийских социалистов, евреи сами должны были решить, являются они нацией или нет. Не вызывает сомнений, что они имеют право на национальное существование; другой вопрос — стоит ли тратить силы на преодоление практических трудностей на пути к национальной автономии? Пернершторфер, со своей стороны, считал, что евреи Восточной Европы смогут выжить как группа только в том случае, если получат независимое государство[620].

Но, не считая этих отдельных голосов, отношение международной социал-демократии к сионизму оставалось враждебным вплоть до I мировой войны. «Нойе Цайт», теоретический орган немецкого социализма, порицал «Еврейское государство» как утопию, недостойную даже серьезного анализа, сравнивая эту работу Герцля с ярким плащом, в котором погибающая нация в последний раз вышла на историческую сцену, чтобы исчезнуть с нее навсегда[621]. Несколько лет спустя другой автор (еврей) пытался объяснить возникновение сионизма реакцией еврейской буржуазии на современный антисемитизм. Он заявлял, что социал-демократия в принципе не имеет ничего против сионизма, но поскольку (буржуазные) сионисты пытаются достичь своей цели не путем освободительной борьбы, а посредством политического торга с Турцией и так как они проповедуют классовую солидарность в рамках национального сепаратизма, не отвергая при этом религию, то международный социализм не может их поддержать[622]. Английские социалисты снова и снова осуждали сионизм как реакционное движение, а возглавляли эту оппозицию еврейские эмигранты из России, такие, как Теодор Ротштейн[623]. Правда, время от времени раздавались сочувственные голоса. Один английский социалистический журнал пообещал, что, как только классовая борьба увенчается победой пролетариата, евреи обретут свое место под солнцем и получат возможность развития своей национальной индивидуальности. Но в целом английские социалисты не уделяли сионизму особого внимания. Французские социалисты интересовались им и того меньше, и отношение их никак нельзя было назвать благосклонным. После публикации в «Revue Socialiste» просионистской статьи о кишиневской резне редактор счел нужным развенчать в своей колонке «миф» о том, что Палестина — дом для всех евреев. Сионизм психологически объясним как реакция народа на жестокие гонения, но он родился из отчаяния и в основе его лежал миф. Как и все формы национализма, он был реакционным движением, подлежащим осуждению[624]. До 1914 г. единственным серьезным исключением из этой тенденции «левых» порицать сионизм оставался «Sozialistische Monatshefte» («Социалистический ежемесячник») — ревизионистский журнал, выходивший в Берлине под редакцией Иозефа Блоха и проводивший независимую линию по этому и многим другим вопросам.

После I мировой войны многие социалисты изменили свое отношение к сионизму. Каутский и марксистские фундаменталисты оставались в оппозиции к этому движению, и нападки их были выдержаны в суровом тоне, как по форме, так и по содержанию. В качестве типичного примера подобной критики можно привести памфлет Александера Санто, в котором утверждалось, что сионизм — это вредная иллюзия и чем скорее она рассеется, тем будет лучше для евреев. Не существует ни малейшего шанса создать в Палестине еврейское большинство. Сионизм — реакционное и шовинистское движение; оно не только не в состоянии решить «еврейский вопрос», но и создает препятствия слиянию евреев с коренными нациями европейских стран. В 1930 г. Санто писал, что в Центральной и Западной Европе процесс ассимиляции вот-вот должен завершиться, и добавлял: «Антисемитизм — это всего лишь арьергард»[625]. Время работает против сионизма, и долг каждого социалиста — сражаться с этим опасным движением, а не сохранять нейтралитет. Ибо сионизм — не второстепенный феномен, а подобие раковой опухоли. «Кто не против него — тот за него».

Однако постепенно в рядах социалистов по этому вопросу наметился раскол. Вандервельде, один из самых уважаемых деятелей 2-го Интернационала, в течение многих лет остававшийся его председателем, в 1920-е гг. посетил Палестину. Впоследствии он с симпатией отзывался о работе сионистов-трудовиков. Другие видные социал-демократы — в частности, Луи де Брукер, Венсан Ориоль, Камиль Гюисманс, Джордж Лэнсбери, Артур Хендерсон и Рудольф Брейтшейд, — в 1928 г. вошли в Социалистический комитет Рабочей Палестины. Право еврейского народа на обретение национального дома в Палестине было признано в ряде резолюций международных социалистических конгрессов в период 1917–1920 гг.