– Я бы с радостью, но у меня загранпаспорт просрочен, – невесело улыбнулась я. – Ты езжай, не перечь дяде Вите. А я пока побуду в городе. У меня еще… дела.

– Но я не хочу оставлять тебя одну. И какие еще дела? У тебя отроду никаких дел не было. Эй, раскачивайся, давай! Ты чего просто так сидишь? Хм, надо бы папандру намекнуть на то, чтобы проспонсировал школу, поставил бы качели, что ли. Помнишь, как круто мы тут качались солнышком? Ты один разу упала и орала, как резаная, порезав ногу и руку? – Нинка отчего-то захихикала. – Твой мозг может воспроизвести эту сценку?

– Может, – невольно улыбнулась я. – Ты заставила мальчишек тащить меня на руках, а я еще больше орала.

– Точно! – расхохоталась девушка, и у меня камень упал с плеч – теперь между нами, как и прежде, нет никаких недомолвок и тайн. И из-за этого так легко на душе!

– Ладно, совсем темнеет, пошли домой. Ты что будешь делать с этими… даже имена их произносить не хочу? Что ты будешь делать с Дракончиком? – так язвительно произнесла она прозвище Кея, данное им Алиной, что я невольно улыбнулась вновь.

– Я никогда больше с ним не встречусь, верну телефон…

– Не вздумай! – крикнула Нинка. Девочки озадаченно на нее посмотрели. – Телефон ты ему вернешь. Сейчас, обломится, осел. И не обеднеет. Думай побольше о себе, Катька. Телефон, цветы, подарки – кстати, с конфетами этот этический бомж нехило придумал, Леша твой прав: они дорогущие, в общем, ничего ему не возвращай.

– Думаешь, Нин?

– Уверена. Значит так, сеньора. Я вернусь через пару дней и такое ему устрою, что мало не покажется! – воинственно и злобно заявила блондинка, словно была предводительницей амазонок. – Я заставлю твоего Тупона Хренинина плакать кровью. Хочешь? Серная кислота, нож-бабочка, гвозди, зажатые в кулаках, и вуаля, его внешность будет далека от идеальной. А стоит ему лишь слегка повредить связки, – она даже сама напряглась от этой мысли, – как его карьера музыканта и певца закончится. Жаль, конечно, поет он отлично, и вообще, ты знаешь мое мнение по поводу его таланта – а талант у него не отнимешь, но… если ты хочешь, я организую это.

– Нин, не надо никакой мести, – вдруг вспомнилось отчаянное выражение лица Кейтона, и его глаза, полные боли.

Полные идиотизма.

– Надо. Не хочешь физической, я придумаю план его морального уничтожения. Отомстим за тебя – потому что урод обманул, и за меня – за мои разбитые мечты. Проклятье! Я считала его идеалом! Я хотела, чтобы он был моим мужчиной. А этот скот подослал мне тупого барана по имени рыло. И это рыло вывело меня в первые же 5 минут нашего знакомства. А теперь вообще попыталось растоптать. Но ты тоже нанесла классный удар по самолюбию этого милашки. Надо же, отправила Лескову к нему, – подружка весело расхохоталась, словно и не было у нее ссоры с ударником «На краю». – Ладно, ты миролюбивая, я в тайне от тебя все проверну.

– Я же сказала, что не надо.

– Чувства-а-а проснулись опять? – зловеще протянула она. – Оу.

– Проснулся мой кодекс.

– Чести?

– Самосохранения. Чем меньше я буду вспоминать его, тем лучше мне будет.

– А Келле ты отомстила? – поинтересовалась я.

Журавль повела точеными плечами.

– Хотела позвонить Папе, чтобы он провел профилактическую беседу с синильным уродом, но не смогла дозвониться. – Она притворно вздохнула. – Так, паре более цивильных знакомых звякнула, попросила Келлу подкараулить…

– Ты серьезно?! Ты что? Чтобы его избили? – воскликнула я.

– А что? Пусть и ему будет чуть-чуть больно. Кстати, я позвонила сразу же, и мальчики уже должны были рыло встретить. По-моему, у них даже биты с собой есть. И не только.

– Но ведь ты тоже его обманывала! Даже вдвойне, – опешила я.

– Все, отстань, – не захотела беседовать со мной на эту тему Ниночка. – Пошли уже, – она с силой хлопнула по голени, убив насекомое, – комары, собаки, заели.

Она встала с качели первой. Я последовала за ней.

Все позади. Все самое плохое осталось там, где-то далеко.

Или ждет впереди.

– Эй, мелочовка! – крикнула на девчонок Нинка. – Вот, возьмите на мороженое. – Она протянула им ни много ни мало тысячную купюру. Наверное, захотела, чтобы они купили пару килограммов мороженого, не иначе.

Дети настороженно уставились на Журавля.

– Берите, – насильно всучила им купюру девушка, – и только попробуйте выкинуть, я вас найду и убью. Ясно?

Да уж, из Нинки просто превосходный педагог. Подружки синхронно кивнули и даже сказали «спасибо».

Когда мы отходили, одна из них, такая же светленькая, как и сама Нинка, вдруг нагнала ее и произнесла:

– Тетя, возьмите тоже.

– Что? – обернулась Ниночка раздраженно. – Я же сказала, потратьте все. Хоть на конфеты, хоть на сигареты.

Но девочка протягивала Нинке отнюдь не купюру, а детское синее кольцо из пластика, на котором блестело золотое сердечко. Малышка подула на кольцо и даже протерла рукавом и теперь решила отдать его моей удивившейся подруге.

– Это талисман на любовь, – произнесла она серьезно, – возьмите. Если что, мы с Наташкой тут каждый день гуляем, мы вам качели занимать будем.

Моя подруга резко схватила кольцо и надела его на мизинец.

– Теперь вам повезет в любви, – уверенно произнесла девочка. – Вы же хорошая.

Нинка вдруг закрыла лицо руками и резко села на корточки, склонив голову, прикрытую ладонями, к оголившимся коленкам.

– Нин, ты что? – испугалась я. – Тебе плохо?

Что с ней?!

– Подожди, не лезь ко мне, – глухо отозвалась подруга, и плечи ее едва заметно вздрогнули. Я присела рядом с ней и осторожно погладила ее по плечу.

– Идите девочки, – сказала я, – тете немного плохо. И не гуляйте тут так поздно.

Девчонки, взявшись за руки, унеслись. А я, осторожно гладя подругу по плечу и по спине, говорила, сама едва сдерживая слезы.

– Плачь. Нин, ты ведь никогда не плачешь. Томас говорит, что нужно иногда плакать, чтобы разрядиться. Ты поплачешь и успокоишься, все плохие эмоции покинут тебя. Не переживай – я знаю, ты считаешь это проявлением слабости, но это вовсе не слабость, а обычная человеческая реакция. Ниночка, мы ведь все люди.

Я присела рядом и положила голову ей на плечо. Мы никогда особенно не обнимались, потому что обе не слишком любили физические проявления эмоций и всяческие там нежности, но сейчас я знала, что мне нужно коснуться ее – чтобы не словами, а жестами показать свою поддержку. Нинка очень нуждается в поддержке, хотя никогда не признается в этом.

– У него хорошее имя. – Едва расслышала я ее голос.

– Мне кажется, он и сам хороший.