Я был вторым адъютантом Массены.

Третьим адъютантом был начальник эскадрона Казабьянка, корсиканец, родственник матери императора. Человек образованный, способный, обладавший чрезмерной храбростью, созданный для того, чтобы все делать быстро и хорошо. Этот офицер с большими амбициями был отрекомендован Массене самим Наполеоном. Массена обращался с ним предупредительно, но часто под каким-либо предлогом держал подальше от армии. Так, в самом начале кампании он послал его к императору с известием о капитуляции Сьюдад-Родриго. Когда через месяц тот вернулся назад, маршал снова послал его в Париж сообщить о взятии Альмейды. Казабьянка вернулся к нам, когда армия входила в Португалию. Тогда Массена послал его к министру с отчетом о положении армий. На обратном пути его задержало восстание, начавшееся в Португалии, и он нагнал нас только на Тежу. Ему пришлось отбыть снова, проехать по Португалии под охраной двух батальонов и вернуться назад только в конце кампании. Во время долгих и частых путешествий на него не раз нападали, и за это он получал повышения, став подполковником[91], а затем полковником.

В 1812 году во время Русской кампании Казабьянка был полковником 11-го легкого пехотного полка и входил в тот же корпус, что и мой 23-й конно-егерский полк. Он был убит в одном бесполезном сражении, в которое неосторожно ввязался.

Четвертым адъютантом Массены был начальник эскадрона граф де Линьивиль. Он принадлежал к одной из четырех знатных семей, которые, принадлежа к тому же дому, что и теперешние государи Австрии, носили титул Четырех больших коней Лотарингии. После сражения при Ваграме император Франц II[92] послал парламентера, чтобы узнать, не случилось ли чего с его кузеном графом де Линьивилем.

Граф был человеком великолепным, очень храбрым, с очаровательным характером. У него была страсть к военному делу. Уже в 15 лет он убежал из дома и записался в 13-й драгунский полк. Серьезно раненный при Маренго, он получил звание офицера на поле боя, блестяще служил во время многих кампаний: Аустерлиц, Йена, Фридланд. В 1809 году он был начальником эскадрона и адъютантом генерала Бекера, после чего перешел в штаб Массены. Я уже рассказывал, как он вызвал недовольство Массены, поддержав вместе со мной интересы храбрых слуг, возивших маршала по полям сражений при Ваграме и Цнайме.

В Португальской кампании эта неприязнь только усилилась, и Линьивиль опять перешел в 13-й драгунский полк, вскоре став его полковником. При Реставрации он стал генералом, удачно женился и жил счастливо до тех пор, пока не был втянут в какие-то спекуляции, почти совсем его разорившие. Этот уважаемый офицер очень страдал от этого и вскоре умер. Я очень о нем сожалел.

Пятым адъютантом был начальник эскадрона Барен. Он потерял руку в битве при Ваграме, но продолжал служить адъютантом, хотя не мог нести активную службу. Он был хорошим товарищем и очень молчаливым человеком.

Шестым адъютантом был мой брат, начальник эскадрона.

Адъютанты в звании капитана были:

Г-н Порше де Ришбур, сын сенатора, граф Империи. Этот очень способный офицер не имел большой склонности к военному делу и оставил военную карьеру сразу после смерти своего отца, заняв его место в Палате пэров.

Капитан Барраль, племянник архиепископа Турского, бывший паж императора. Он был приятным молодым человеком, обладающим всеми качествами хорошего военного, но крайняя застенчивость часто мешала проявлению этих качеств. Он ушел в отставку в чине капитана. Один из его сыновей женился на очень милой уроженке Бразилии, ставшей придворной дамой принцессы де Жуанвиль[93].

Капитан Кавалье был тоже из корпуса инженеров-географов. Друг Пеле, он был у него секретарем и мало занимался непосредственной военной службой. Он был назначен полковником штаба, когда при Реставрации инженеры-географы влились в этот новый корпус.

Капитан Депену был из семьи судей. У него был очень спокойный нрав, и оживлялся он, только когда шел на врага в атаку. Он трудно переносил тяжести Португальской кампании и не выдержал русского климата. Его нашли замерзшим на одном из бивуаков.

Капитан Реник пользовался особым расположением Массены, но старался не очень этим пользоваться и оставался прекрасным товарищем. Я взял его в свой полк, когда был назначен полковником 23-го конно-егерского. После отступления из Москвы он ушел из армии.

Капитан д’Агессо, потомок знаменитого канцлера[94], был одним из тех богатых молодых людей, которые стали военными под впечатлением от побед императора, не очень сообразуясь со своими физическими возможностями. Этот серьезный и очень смелый человек был слабого здоровья. Бесконечные дожди, которые лили на нас в Португалии зимой 1810–1811 годов, настолько оказались вредны для него, что вогнали его в могилу на берегах Тежу, в 500 лье от родины и семьи!

Капитан Проспер Массена, сын маршала, был прекрасным храбрым молодым человеком, о благородном поведении которого при Ваграме я вам уже рассказывал. Он проявлял ко мне искреннюю дружбу. Маршал часто давал нам вместе трудные поручения. Он долго колебался, посылать ли своего сына в Россию, так как не получил командования в этой кампании. В конце концов он решил удержать его дома, и Проспер провел несколько лет вдали от войн, занимаясь своим образованием. Когда в 1817 году маршал умер, у Проспера Массены, сильно переживающего это событие, начались сильнейшие приступы болезни. Я был в то время в ссылке. Когда я вернулся, то пришел к вдове маршала, чтобы выразить ей свои соболезнования. Она тотчас же позвала своего сына. Молодой человек прибежал и был так взволнован встречей со мной, что снова серьезно заболел. Никакие заботы не помогали улучшить его здоровье, и вскоре он покинул этот мир, в котором у него было известное имя и огромное состояние. Свой титул и часть состояния он оставил своему младшему брату Виктору.