Мягко зашло, Шмуля, ты должен знать в этом толк.

Роман отодвинул рюмку, а я попробовал. «Тройная» была не хуже «Люксовой», круглее, мягче. В принципе, в Чагинске несложно открыть ликеро-водочный, здесь…

Я не вспомнил, имелся ли в Чагинске раньше ликеро-водочный, но, если бы его возродили, я бы запустил линейку. «Старый Чагинск», «Чагинская особая», «ЧичагинЪ» и, разумеется, бальзам Tschuga — спирт «Люкс», чага, прополис, мед, зверобой, золотой корень, настой черноплодной рябины. С кошачьей мордой на этикетке.

— Вы ничего не понимаете, а здесь все гораздо хуже, — шептал Хазин. — Ты не представляешь насколько… В какое говно мы вляпались… в мегаговно… Я удивлен, что мы еще целы…

— Тебе надо пить меньше, — посоветовал я. — Тебе об этом давно говорили, но ты пренебрег советом. Мозг разлагается.

— Пить надо больше, — возразил Хазин. — Если пить меньше, хочется удавиться в течение часа… Впрочем, это настолько старая пластинка, что ее никогда не мешает послушать снова, споемте, друзья!

Хазин попытался меня обнять, я отодвинулся, а Хазин вдруг подпрыгнул и с ужасом уставился в окно. Он как-то побледнел и задергал глазом.

— Видели?! Вы видели?!

Мы посмотрели на улицу, там, конечно, никого не было.

— Опять она!

Хазин прилип к стеклу.

— Я же тебе говорил — она за мной ходит!

— Ты про Маргариту Николаевну? — спросил я.

— Какая Маргарита Николаевна?! — Хазин выпил. — При чем здесь это… Я не виноват, я тебе сразу это сказал. Хотя…

Хазин вгляделся в улицу и выдохнул, вернулся за столик.

— Но если по чесноку, ты, Витя, всем подгадил, — Хазин поморщился. — Ты не должен был просыпаться, лежал бы себе, отдыхал… Не просыпайся, Витя, живи так… мышка-норушка хвостиком бежала, лапками махнула…

— Пошел на хрен, — предложил я.

— Хазин, скажи по-человечески, — Роман попытался быть серьезным. — Надоело…

Хазин не ответил, снова вскочил из-за стола и выбежал из «Растебяки».

Некоторое время мы ждали, что он вернется, но Хазин не показывался.

— Законченный параноик, — констатировал Роман. — Чердак потек от пьянки.

— Его дед вырезал на желуде «Старшую Эдду», — сказал я. — Это у них семейное.

— А я читал «Симплициссимуса», — ответил Роман.

— Вырезанного на желуде? — уточнил я.

— Нет, обычного, на бумаге.

— Понятно.

— Давай за «Старшую Эдду», — предложил Роман.

Выпили за «Старшую Эдду», хотя, в принципе, могли и за «Симплициссимуса», он нравился мне гораздо больше. Водка оказалась коварной — сразу после принятой рюмки я почувствовал тоску и разлил еще.

— Спиртное помогает от радиации, — заметил я.

— Помогает сухое красное вино.

— Устаревшие данные, помогает любое. Полстакана водки, десять таблеток активированного угля — и никакой радиации, про это еще адмирал говорил.

— Во времена адмирала не было радиации, — возразил Роман.

— Она была, просто ее не умели измерять. Сейчас мы тоже не все можем измерять.

— Например?

— Например, зло.

— Зло?

«Тройная» явно непроста, я ступил на скользкую и зыбкую почву.

— Ну да. Мы знакомы с его проявлениями, но сама субстанция лежит вне приборных пределов. Хотя некоторые люди ее явственно ощущают. Знаешь выражения «здесь чистое зло», «энергия зла»?

Роман неуверенно кивнул.

— Вот через сорок лет изобретут прибор для измерения — и можно будет определить, в каких местах наибольшие концентрации. Вот, думаю, все удивятся…

— Ты хочешь сказать, что зло как радиация?

Роман потянулся за водкой.

— Зло и есть радиация, — сказал я. — Одна из разновидностей. Ты же знаешь, что всяких радиаций до фига — бета, гамма, рентгены, кюри. А зло — это одна из разновидностей… типа нейтрино. Сам понимаешь, есть фоновая радиация, а есть всплески.

— Ты хочешь сказать, здесь всплеск? — спросил Роман.

— Здесь фон, Рома, здесь фон. И надо как-то защищаться… противостоять всеми силами…

Роман выложил на стол активированный уголь. Я разлил и предложил тост:

— За Темного Му.

— Я не стану пить за Темного Му, — решительно отказался Роман.

— Правильно, — согласился я. — Ему и так хорошо, давай за… Светлого Му.

Роман задумался.

— Светлый Му пьянство не одобряет.

Я в этом несколько сомневался.

— Ну не знаю… тогда за Шрайбикуса, — сказал я.

— Шрайбикус служил в «Штази», — неожиданно заявил Роман. — За него не стану…

Капризен сегодня Ромик.

— С чего ты взял?

— Всегда так думал, — ответил Роман. — С детства так думал. У этого поганого Шрайбикуса слишком хитрая мордочка, очочки такие выпуклые, фотоаппаратик… писал оперу, сучонок. А потом…

Роман сцепил зубьями две вилки и пытался поймать равновесие на краю пивного бокала.

— Потом, ну, когда рухнула стена, все и открылось.

— Что все открылось? — спросил я.

— Шрайбикуса велел придумать Маркус Вольф. Чтобы немцы с детства привыкали к сотрудникам тайной полиции. К их позитивному образу… Ты идешь в школу, а там Шрайбикус, ты идешь в поликлинику, там Менгеле… Кстати, Шрайбикуса рисовали с Герхарда Шарнхорста — родоначальника тайной полиции…

Я вдруг подумал, что это слегка похоже на правду. Я не знал, кто такой Шарнхорст, но будь я Вольфом…

— В ГДР все про это знали, — продолжал Роман. — Все абсолютно. Поэтому после воссоединения все учебники сожгли.

— А в немецких учебниках тоже был Шрайбикус? — спросил я.

— А как же? Шрайбикус, он везде… повсеместно. Но сейчас эти учебники раритет…

Роман поймал равновесие — вилки зависли над бокалом, Роман успокоился и вспомнил про свой бутерброд.

Я сильно сомневался в том, что Шрайбикус из «Штази», ерунда, не мог он. Какой гадкий Шмуля, он нарочно мне все это рассказал, знал, что я начну думать.

— А мне все равно Шрайбикус нравится, — сказал я. — Я когда на него смотрел, всегда думал… про что-то хорошее думал… Про лето. Давай выпьем за… Аквакультуру.

— Давай.

Мы выпили и закусили активированным углем.

— А Хазин-то сбежал, — заметил Роман.

— Он давно сбежал.

— Могу поспорить — он к Снаткиной отправился, — Роман указал вилкой.

— Зачем ему Снаткина?

— Ему не Снаткина, ему ноутбук нужен. Ты у него пытался узнать, а он просек все — и сыграл дурачка. А пока мы тут бухаем, он жесткие диски чистит!

Эта мысль показалась мне здравой.

— Витя! Надо его остановить! Он все сотрет!

Кто может рог его сотреть.

Роман с трудом поднялся.

— Витя! — сказал он. — Надо идти!

Мне не хотелось покидать «Растебяку». Внутри было прохладно и много еды, не хотелось вставать и торопиться.

— Витя, у тебя окно можно ногтем открыть, у тебя же ноутбук там…

Ноутбуком Хазин интересовался, это правда.

— Пойдем, Витя!

Роман направился к бару, а я позвал официантку и расплатился за эту сволочь Хазина и подумал, что он не за ноутбуком побежал, а просто не хотел платить. Это вполне по-ха-зински.

Роман в баре купил три бутылки пива и, как мне показалось, успел хлопнуть еще