28 апреля, был заключен договор и с иноземным мастером Алферием Нанингом. Он обязывался также делать баркалон самым добрым мастерством по росписи и по образцу, не окончив работы, к иным делам не отойти и с Воронежа не съехать, за работу брать по 13 рублей в месяц, к рабочему составу относиться справедливо, не притеснять рабочих, но и не потакать им: «…плотников и работников и всяких мастеровых людей не изгонять и посяжки никакие им не чинить и без дела никого не бить и не увечить». Нельзя не заметить, что при каждом удобном случае, где только можно, во всех касающихся кораблестроения актах повторяется внушенное, конечно, сверху правило о бережном отношении к лесу, и Нанинг обязывается в тех же выражениях, как и плотники, беречь лес[855].

Уже через несколько дней после этого общего собрания и приговора кумпанства, именно 3 мая, уполномоченный кумпанства дворянин И. Д. Неклюдов, мастер Алферий Нанинг, его помощник Юрий Мак-Прейн и переводчик Захар Белокуров выехали в Воронеж. С ними отправлены были две нанятые артели плотников в числе 50 человек, а также кумпанские кузнецы «с кузнечной снастью и с железом» и, сверх того, поставленные кумпанством крестьяне — 100 человек. Кумпанство отправило также 60 подвод со всякими принадлежностями для баркалона. Вся эта партия с обозом достигла Воронежа 20 мая, и с того же времени начали рубить лес в отведенном участке и возить его на указанное в Воронеже место, а затем и строить баркалон. Работы настолько подвигались, что 30 августа состоялась закладка баркалона, 4 сентября 1697 г. «стали подымать нос и корму к килю», но тут начались злоключения в постройке. Явился для осмотра судна иноземный мастер, под высшим наблюдением которого производились работы, датский капитан Симон Петерсен. Петерсен был родом из Копенгагена и приехал в Россию в 1696 г. по вызову датского резидента Бутенанта фон Розенбуша. Как гласило данное им показание, он с малых лет ходил по морю на воинских и торговых кораблях. 7 лет состоял на королевской службе и достиг чина корабельного капитана; в сражениях не бывал, потому что у датского короля ни с кем войны нет, но умеет строить по чертежам корабли, галеры и другие военные суда и плотникам указывать[856].

В Воронеже он сам строил корабли в четырех кумпанствах: Т. Н. Стрешнева, В. П. Шереметева, князя В. Д. Долгорукого и князя Г. Тюфякина, и, кроме того, руководил постройками, давая чертежи и указания, в кумпанствах князя П. И. Хованского, И. В. Бутурлина, князя К. О. Щербатого и в том же кумпанстве, о котором у нас идет речь, князя М. А. Черкасского. Итак, осмотрев постройку баркалона в этом последнем кумпанстве 4 сентября, он забраковал сделанный Нанингом киль, найдя его слишком широким и толстым, «и те кили за тою толщиною и шириною он, капитан Симон Петров, скинул долой от дела». Мастер Алферий Нанинг отложил этот забракованный киль в сторону «для свидетельства об остановке в баркалонном строении», т. е. как доказательство того, что замедление и остановка в постройке произошли не по вине кумпанства. 13 сентября дворянин И. Д. Неклюдов с Нанингом вывезли из леса другие брусья для киля, и 14 сентября «те брусья, именуемые кили, положили на подкладины и гвоздми сбили», т. е., надо полагать, скрепили брусья в один киль, «а по приказу датского капитана и по образцам нос и корму корабельный мастер Алферий построил в толщину, и в вышину, и в ширину», т. е. соблюдая указанные Петерсеном размеры. 18 сентября «подняли и кривули к килю, в носу и в корме прибили и совсем нос и корму сделали и укрепили, и доски дубовые распаря к носу и к корме… к килям железными гвоздми прибили». Но и на этот раз постройка не удовлетворила датчанина, и при осмотре ее 25 сентября он, видимо человек весьма вспыльчивый, «тот другой новопостроенный нос и корму у баркалона, прибойные доски у кормы отломал до половины баркалона», а через день, 27 сентября, отломал также доски и от носа и опять кили велел переменить. Тогда не было общепризнанной и твердо установленной теории кораблестроения, не было строго установленных общеобязательных правил, вырабатывались только известные практические приемы. Припомним, какое разочарование испытал и сам Петр в Голландии, заметив у голландцев отсутствие общей теории твердых принципов кораблестроения, но только практические навыки. Притом у каждой, занимавшейся мореходством нации выработались свои навыки и приемы, и неудивительно, что голландец Нанинг, обязанный строить корабль по чертежу и указаниям датчанина Петерсена, не мог взять в толк этих указаний, а Петерсен, считавший себя авторитетом, был недоволен его исполнением; и в этом причина их конфликта. С вероятностью можно полагать также, что оба были далеко не первоклассными мастерами в своем искусстве. Как бы то ни было, дворянин И. Д. Неклюдов и Алферий Нанинг «после той ломки», 29 сентября, стали баркалон «вновь делать в третье», облегчив душу только тем, что довели до сведения адмиралтейца А. П. Протасьева, кто был причиной остановки, «за кем тот их кумпанский баркалон был остановлен и ломан и кили были скинуты, за чьею неисправою и за какою остановкою». В осенние месяцы 1697 г. работа продолжалась, но конфликты с Петерсеном еще не кончились. В самом начале следующего, 1698 года, 1 января, И. Д. Неклюдов с Нанингом ездили к нему на Рамонскую пристань (село Рамонь несколько ниже села Ступина по течению Воронежа, где он вел постройку кораблей кумпанств Стрешнева и др.), с тем чтобы попросить у него образцов «баркалонного верхнего житья», т. е. чертежей верхней части баркалона, в которых устраивались каюты. «И он, капитан Симон Петров, ему, дворянину Ивану Неклюдову, и мастеру Алферью того баркалонного строения от образцов своих отказал, а велел ему, дворянину и мастеру Алферью, баркалон их кумпанской верхнее житье достраивать своим голландским образом». Вероятно, этот отказ в образце и приказание барка-лон, начатый по-датски, достраивать голландским образцом ставили Нанинга в немалое затруднение; тем не менее пришлось повиноваться: баркалон достраивался «по тому его, датского капитана, приказу», и только Неклюдов опять написал на Петерсена жалобу во Владимирский судный приказ. В свою очередь, впрочем, и Петерсен жаловался на Нанинга в том, что он не хочет строить баркалона по его чертежам[857]. Работа, однако, как доносил Неклюдов, шла «со всяким поспешением и радением»; к 3 мая 1698 г. баркалон был уже проконопачен, высмолен, сверх смолы «калифонием покрыт» и в этот день спущен на воду. В течение мая присланный в кумпанство князя М. А. Черкасского иноземец матрос занимался установкой мачт и оснасткой. Кумпанство заготовляло также указанные в первоначальной и в дополнительных росписях корабельные припасы, начиная от пушек, отлитых на заводах Л. К. Нарышкина, мушкетов