Цели кораблестроения едва ли могли хорошо сознаваться, предприятие даже при сознании цели могло казаться спорным и представляться капризной, идущей сверху затеей, разорительной и тяжелой, отрывающей от настоящего дела — сельского хозяйства. К тому же следует припомнить, при каких тяжелых условиях должна была протекать работа в продолжение целых месяцев в лесу, под открытым небом, без крова. Понятно по всему этому стремление бежать, и бегство принимало в иных случаях повальный характер. Беглецов «сыскивали» рассылавшиеся по уездам подьячие и за побег должны были наказывать их батогами. Ответственность за розыск беглых возлагалась на воевод и на персонал их приказных изб. Так, в ноябре 1697 г. подьячий Зюзин, производивший сыск беглых работников в Землянском уезде, доносил, что в «непоставке» беглецов или заместителей за них он велел ежедневно с утра и до вечера бить на правеже землянской приказной избы лучших людей подьячих, рассчитывая при помощи такой меры собрать вскоре положенное на Землянский уезд указное число[841]. Подобные меры, однако, мало помогали делу и не оказывали заметного влияния на уменьшение числа беглых. В декабре 1697 г. адмиралтеец А. П. Протасьев, осеннее полугодие этого года проводивший в Воронеже, надзирая за ходом работ, к одной из своих отписок в Москву приложил ведомость о высланных, неявившихся и бежавших работных людях. Оказывается по этой ведомости, что из Землянска прислано было 9 октября 400 человек, однако на поверочный смотр в Воронеже из них не явилось, оказалось «в нетях», 8 человек и затем по 15 ноября сбежал 65 человек. Из Воронежа поступило 19 октября 100 человек, из которых по 10 декабря сбежало 42 человека. Из Усмани 23 октября прислано было 300 человек, на смотр из них не явилось 29 человек, по 15 ноября сбежало 261 человек; «итого беглецов и нетчиков» из 300 оказалось 290 человек. 3 октября послано было из Белоколодска 112 человек, на проверочный смотр в Воронеже из них не явилось 5 человек, по 8 ноября с работы сбежало 107 человек, т. е. все. Наконец, из Сокольска 26 октября прислано было 100 человек; «и ноября по 15 число, — как читаем в ведомости, — все бежали»[842]. Те же жалобы на бегство и в течение следующего, 1698 г., и едва ли оказало сильное действие распоряжение Петра в декабре этого года, грозившее каждому беглецу «повешением» без всякого милосердия[843].

Однако дело все же и с недостаточным количеством работных людей двигалось, и в тех пяти участках — или, как они стали также называться, видимо, вошедшим тогда в моду термином, «кумпанствах», на которые была подразделена отведенная для казенного кораблестроения лесная площадь, под общим надзором стольника князя Николая Лихудьева и под присмотром прставленных к каждому участку дворян, — не смолкали звуки топора и пилы, валивших вековые воронежские дубы и сосны, из которых выделывались тут же разные корабельные принадлежности и части. Вот перед нами отчет одного из этих дворян, Алексея Грамотина, представленный в Воронеж в «шатер», где помещались канцелярия адмиралтейца Протасьева. Из отчета видно, что в его «кумпанстве», или участке, работы производились по указанию голландского мастера Питера Баса. 6 октября начали вывозить на Ступинскую пристань брусья для килей, и для этой возки пришлось предварительно расчищать дорогу из леса к прибрежному селу Ступину, что и заняло время с 6 по 11 октября, так что в эти дни работные люди «в бору» работ уже не производили. 31 октября вывезенный на пристань корабельный материал погружен был в 14 будар и отпущен в Воронеж к адмиралтейцу; было отправлено: «25 кривуль на обе стороны, 13 кривуль коренных, 1 кривуля вместо корени, 1 балока большая, 34 кривули долгих, 26 пластин, 2 кривули короткие, 22 стула, на чем корабли закладывают, нос корабельный, 6 корм, 11 кривуль, что называют штуками».

В середине декабря подьячий этого же кумпанства, докладывая адмиралтейцу в шатре о ходе работ, сообщал, что «корабельные леса дубовые и сосновые заготовлены все»; но остались незаготовленными лесные материалы липовые, кленовые и березовые, потому что такого леса у них в бору не оказалось. Работа шла, как говорил докладчик, медленно за недостатком работных людей до положенного комплекта. После сделанных на участок прибавок рабочих, считая и тех, которые заняты были изготовлением угля и смолы, их все же не хватало до положенных двухсот, было налицо только 194. В кумпанствах других дворян, Я. Жеребцова и И. Зиновьева, несоответствие с комплектом было еще больше: у Жеребцова было всего 100 человек, у Зиновьева 184; но работы все же двигались[844]. При таких же условиях они шли и в следующем, 1698 году. На отведенных под Воронежем верфях строились казенные корабли и бригантины. Указанное положенное число работников на верфях и в лесу превышало уже 3000 человек, и также был большой недостаток людей до указанного числа. К 15 августа все корабельные материалы для казенных кораблей были вывезены из леса в Воронеж. Был построен также адмиралтейский двор[845].

XXIII. Кораблестроение в служилых кумпанствах

Взглянем теперь на ход кораблестроения кумпанствами. Кумпанства не были только формальными рубриками, внешней и, так сказать, мертвой сеткой для разверстки корабельной повинности. Это были живые и довольно активные организации, имевшие, по крайней мере в начале своего существования, свои собрания, на которых обсуждались и решались вопросы, связанные с постройкой кораблей. Заготовка леса и постройка кораблей кумпанствами стали производиться двумя способами: или подрядным, или хозяйственным. Одни кумпанства, и притом, по выражению адмиралтейца, «многие»[846], предпочли избрать подрядный способ, другие решили производить постройку сами, хозяйственным способом. Нашлись предприниматели, предложившие кумпанствам свои услуги по постройке кораблей за определенную условленную плату. Подрядный способ избавлял членов кумпанства от всяких дальнейших хлопот, а подрядчикам, очевидно, был небезвыгоден. Такими подрядчиками выступили почти исключительно иноземцы. Например, хорошо известный учитель Петра по математике и руководитель его первых воинских забав Франц Тиммерман, еще с 1696 г. вызывавший корабельных мастеров из-за границы, теперь приглашенный составлять предварительные расчеты необходимых припасов для кораблей[847]. У Франца Тиммермана были на подряде корабли кумпанств князя Я. Н. Одоевского, князя М. Я. Черкасского, князя П. И. Прозоровского, Ф. П. Салтыкова, князя И. Б. Троекурова, казанского митрополита, вологодского архиепископа, Вознесенского монастыря[848]. Далее подрядчиками были датчанин Елизарий Избрандт, недавно перед тем ездивший с караваном в Китай, английский коммерсант Болдуин Эндрюс[849], русский посадский человек гостиной сотни Зиновий Суровцев, который, впрочем, тотчас же и передал подряд иноземцу капитану Густаву Мееру. На выполнение подряда составлялась договорная запись, в которой излагались условия постройки: указывался вид судна, устанавливалось число мастеров, определялось, кто