верны избранному правительству, и мятеж в крупнейших городах был подавлен. Под контролем повстанцев осталось лишь немногим более трети территории материковой Испании, в эту зону не попал ни один промышленный регион.

Вполне возможно, что без иностранного вмешательства восстание могло быть полностью подавлено, однако Гитлер и Муссолини немедленно отправили генералу Франко самолеты, на которых тот по воздуху перебросил отборные войска из испанских колоний в Марокко на основную территорию и начал поход на Мадрид. Тем временем британское правительство, в котором доминировали консерваторы, надавило на Францию, чтобы та отказала Республике в помощи и закрыла границу. В результате Республика была вынуждена обратиться к единственной силе, готовой оказать помощь, — Советскому Союзу. Республиканская зона попала в зависимость от Сталина и его «советников», которые экспортировали в страну аппарат террора наряду с оружием. В Испании до сих пор существует миф, который поддерживал режим Франко, о том, что армия поднялась, чтобы предотвратить коммунистический переворот. Однако Коммунистическая партия Испании до 1936 года была крошечной, а среди республиканцев, социалистов и анархистов были широко распространены антиавторитарные идеи и настроения. Приход коммунистов к власти был прямым следствием давления Великобритании на Францию с целью отвратить ее от участия в конфликте.

Последовавшая за этим Гражданская война длилась три года и разорила Испанию. Предположительно, в боях погибли 250 000 человек и еще 200 000 были уничтожены в ходе кампании террора, которую вели обе стороны. Многие из жертв были аполитичными людьми с «подозрительными убеждениями», которые оказались не на той стороне фронта.

Война закончилась победой Франко в апреле 1939 года, но примирения не произошло, казни и исчезновения людей продолжались: Франко стремился «очистить» Испанию. 1940-е для большинства испанцев были едва ли меньшим кошмаром, чем годы Гражданской войны, так как последствия засухи усугублялись значительными разрушениями инфраструктуры, фашистской экономической политикой самодостаточности, которую вел Франко, и хаотичной коррумпированной системой распределения. Сам Франко предавался фантазиям о таких способах решения проблем, как гигантские запасы золота и производство топлива из травы.

Франкистский режим с самого начала был разделен на фашистов Фаланги, вооруженные банды которых Франко подчинил себе во время Гражданской войны, и те стали единственной политической партией Испании, и монархистов, традиционных испанских консерваторов. Монархисты часто были настроены проанглийски и антинемецки, но их восхищение вызывала Англия аристократических загородных усадеб; они презирали фалангистов как «простонародье» и, если уж на то пошло, еще меньше сочувствовали страданиям простых испанцев, чем члены Фаланги. В Гражданскую войну они были не менее жестоки. Сам Франко, искусный тактик в политике, держался где-то посередине; способность играть на противоречиях фракций, составлявших опору его режима, помогла ему держать власть в руках почти сорок лет. Однако после поражения Гитлера Фаланга навсегда осталась «младшим партнером» в его коалиции.

В 1939–1940 годах главный вопрос, стоявший перед Франко, заключался в том, вступать ли в войну на стороне Гитлера, как того хотела Фаланга. Сам Франко мечтал о создании из колоний побежденной Франции расширенной Испано-Африканской империи, но монархисты стремились к нейтралитету, считая вступление в войну рискованным предприятием, которое к тому же укрепит власть Фаланги. В итоге, как обычно, победил прагматизм Франко. Сын морского офицера, он хорошо знал, насколько могуч британский флот, который блокировал Испанию и мог легко перекрыть снабжение. Франко присоединился бы к войне только в том случае, если бы Британия стояла на грани окончательного поражения. В июне 1940 года, когда это казалось реальным, он сделал предложение Гитлеру, но ответ фюрера был уклончивым. К осени 1940 года, когда Гитлер особенно хотел, чтобы Испания вступила в войну, и можно было захватить Гибралтар, Битва за Британию закончилась поражением Германии, и Франко понял, что британский вопрос еще далеко не закрыт.

Встреча Гитлера и Франко на франко-испанской границе в октябре 1940 года остается предметом споров. Апологеты генералиссимуса утверждают, что благодаря его искусной дипломатии страна сохранила нейтралитет; его противники убеждены, что он вступил бы в войну при подходящих условиях. Я придерживаюсь второй точки зрения; однако к осени 1940 года Гитлер уже был не в состоянии предоставить Франко такой объем помощи, который не позволил бы британской блокаде ввергнуть Испанию в голод и, возможно, привести к возобновлению революции. Настойчивые требования Франко вынудили фюрера с раздражением покинуть встречу в Андае. После этого переговоры между Франко и «осью» продолжались, но любая реальная перспектива вступления Испании в войну была устранена благодаря продолжающемуся контролю Королевского флота над морями.

В мае 1940 года Черчилль, премьер-министр новой британской коалиции военного времени, уволил сэра Сэмюэля Хора из кабинета и отправил его в Испанию в качестве посла со специальной миссией и заданием удержать Франко от войны. С 1931 года Хор был министром от консерваторов и одним из ведущих сторонников политики умиротворения. Тщеславный, изнеженный и высокомерный, но при этом искусный администратор и политик, Хор обладал недюжинными способностями, статусом и имел в багаже длинную историю умиротворения диктаторов — все это делало его кандидатуру на место испанского посла разумным выбором, хотя сам Хор был разочарован тем, что не смог осуществить свое давнее стремление стать вице-королем Индии. Черчилль не любил Хора и не доверял ему, — возможно, он назначил своего друга Алана Хиллгарта офицером, отвечающим за секретные операции в Испании (включая подкуп потенциально сочувствующих монархистов), отчасти для того, чтобы следить за Хором. Конечно, Хиллгарт подчинялся непосредственно Черчиллю.

Осенью и зимой 1940–1941 года Хор, занимая должность посла, пошел по предсказуемому пути. Франко и его главный министр, сторонник Фаланги Серрано Суньер, относились к нему с пренебрежением, однако Хору удалось наладить связи с монархистами и получить от них важную информацию. Он настаивал, чтобы (помимо взяточничества) тайная деятельность в Испании ограничивалась сбором разведданных и в посольстве не было бы спецагентов, «поджигающих Европу», и отвергал подходы нелегальной левой оппозиции, утверждая, что правительство Франко является законным и все усилия Британии должны быть сосредоточены на нем. Это кажется мне слабым аргументом: угроза поддержки оппозиции, несомненно, укрепила бы тетиву британского лука. Однако Хор, как и многие британские консерваторы, эмоционально сочувствовал аристократическим, настроенным против революции монархистам. Хор успешно выступал за политику отказа от любых связей с левыми в Испании, тем самым он посеял семена послевоенной политики союзников, направленной на то, чтобы сохранить режим Франко. Тем не менее взгляды Хора менялись по ходу войны, и к тому времени, когда в 1944 году его деятельность на посту посла завершилась, он стал ярым противником режима Франко, выступая за программу экономических санкций. Однако мышление Черчилля развивалось в противоположном направлении. Он пришел к выводу, что Франко является оплотом антикоммунизма и его режим следует сохранить. Хор был не в силах поколебать точку зрения Черчилля, которая в итоге оказалась решающей.

То, какими показаны в книге Хор и Хиллгарт, — моя личная интерпретация; кому-то она может показаться резкой, но я считаю