— Хорошо сказано, — одобрил Р. — Когда югослав показал мне все, что я должен делать, и я постарался все это сделать, Севка Кузнецов сказал, что я специально плохо играю, чтобы соскочить с роли!..

— Вот видишь! — сказал Бас. — Чужое не сыграешь… И я оказался между двух огней… И у меня полный упадок…

Назавтра в одиннадцать часов началась репетиция на сцене, и посмотреть ее пришли многие, в том числе и незанятые в спектакле. Кроме подлинного интереса это был хороший шанс изъявить преданность и попасть на глаза Королю. Артиста Р. там не было, но он слышал несколько изустных рассказов, из которых возникла общая картинка.

Людовик должен был выехать из глубины на станке, сидя в кресле, лицом к зрительному залу.

И Гога начал с того, что станок отменил.

На совершенно пустой сцене, в ее глубине, на счет три должен был появиться Бас — костюмы были уже готовы, — блистая королевским нарядом и совершая изысканный жест: «Вот он я, полюбуйтесь!» Король разводит руками, и на его завершенный жест, как на реплику, вспыхивает свет: «Король-солнце»!

Товстоногов сам взбежал на сцену и показал, как именно должен появиться и развести руками Король.

Конечно же, все придворные радостно засмеялись. «Наконец, наконец он появился, наш Мастер, наш Король, наш обожаемый Гога!..»

Так возникло общее воодушевление, обычное и даже положенное в тех случаях, когда Товстоногов приходил репетировать или помогать…

И вправду это было настоящим зрелищем.

Гога быстренько поднялся на сцену, пересек ее в глубину, стал спиной по центру, вдруг повернул лицо к зрительному залу и, счастливо улыбаясь, сделал ручками: «Вот так!..»

И тут же, без малейшей задержки, на Гогин бесподобный жест заведующий осветительным цехом Евсей Маркович Кутиков осуществил мгновенное и ослепительное зажигание всех кочергинских люстр, шандалов и жирандолей!

«Король-солнце!» — вот что легко и мгновенно прочиталось всеми присутствующими. Сцена залилась сияниями неслыханной красоты, вертикальные шандалы и жирандоли предстали в своей волшебной красоте и стали походить на королевские подвески, из-за которых трепещет вся Франция в «Трех мушкетерах», и одно это показалось чудом, какое не часто увидишь в театре за всю жизнь.

Да, да, праздник театра не бывает каждый день, что бы вам ни толковали присяжные демагоги. Праздник случается только тогда, когда этого хочет Бог. И тут все начинает дивно совпадать и бесспорно сходиться в общую точку, в один-единственный сияющий фокус!..

Да!.. Вы меня поняли!.. Я рассказываю вам о спектакле «Мольер», но имею в виду что-то еще, да?..

Все просто. Сцена Большого драматического, на нее выходит Гога Товстоногов, делает ручками: «Вот он я, полюбуйтесь!», и вспыхивает свет. Стоя в глубине, он улыбается, коротковатый, очкастый, носатый, некрасивый, сияющий Гога…

«Ах, как пылали жирандоли / У Лариных на том балу! / Мы руку предлагали Оле, / А Таня плакала в углу. / Иным — в аптечную мензурку / Сердечных капель отмерять. / Нам — в быстротечную мазурку / С танцоркой лучшею нырять», — писал мой друг Герман Плисецкий.

Гога спешит вперед, выходит на авансцену, снова делает ручками, и ему аплодирует зал…

ЦГАЛИ, ф. 268, оп. 1, дело 59.

В Ленискусство

Выписка из протокола № 9 [37]

Заседание Пленума ХПС при ГБДТ от 19/XI-31 г.

I. Слушали: пьесу «Мольер» Булгакова.

Постановили: художественно-политический совет Большого Драматического театра считает невозможной постановку в театре пьесы Булгакова «Мольер» по следующим мотивам:

1) «Мольер» Булгакова является поверхностной, неглубокой пьесой о жизни, личных переживаниях и трагической смерти писателя и актера Мольера.

2) Пьеса не отражает подлинной, исторической сущности мольеровской эпохи, в ней нет показа классических сил, действовавших на исторической арене того времени, нет борьбы нарождающегося класса буржуазии против абсолютизма и духовенства.

3) «Мольер» Булгакова ни в какой мере не показывает даже Мольера как борца, бичующего в своих сатирических произведениях ханжествующий клерикализм.

II. Считая, что в репертуаре театра должны иметь место показы художественно ценных произведений классиков, имеющих не только литературную значимость, но и отражающих социальные сдвиги и классовую борьбу на отдельных этапах исторических эпох, предшествующих нашей, причем не должно иметь место механическое перенесение содержания пьесы на сцену, а необходимо критическое освоение и подача содержания в свете марксистской диалектики.

Одновременно с этим в репертуар театра должны быть включены также пьесы современной драматургии, освещающие исторические проблемы большого значения (напр., «Робеспьер» Раскольникова).

III. Художественные и литературные достоинства «Мольера» Булгакова и его ценность, высококачественный материал для работы актера не может являться решающим моментом к постановке пьесы «Мольер» в ГБДТ.

Председатель ХПС — Горенбург.

Секретарь ХПС — Белобородов.

Третий пункт благородного доноса особенно тронул артиста Р.

— А теперь садитесь! — скомандовал Товстоногов Олегу.

— Как садиться? — спросил Бас. — Я же упаду, на сцене ничего нет!..

— Это не должно вас волновать, — надменно сказал Гога. — Если вы упадете, кто-то будет казнен!..

Басик попробовал сесть…

За его спиной оказалось кресло…

Так работали в Большом драматическом все цеха, в том числе и мебельщики…

— Мэ-э-бэльщики!..

Однажды Мария Александровна Призван-Соколова, игравшая в «Мещанах» мать Петра, показала «сыну»-артисту Р., как знаменитая актриса Больдрамте Каратыгина, которую она еще застала, звала театральных «мебельщиков», то есть тех, кто отвечает за мебель на сцене.

Клеопатра Александровна играла комические роли и обладала твердым характером. Со дня основания театра до самой своей смерти она трудилась в БДТ, то есть с 1918 по 1934 год. Скончалась она восьмидесяти пяти лет от роду и, по ее словам, проработала в театрах семьдесят восемь лет…

— Старушка обладала воистину юной памятью, — говорил о ней Монахов, — она одна из первых приходила на репетицию с абсолютным знанием текста!..

Была середина дня, ни репетиций, ни спектакля, и вдруг, заговорив о Каратыгиной, Призван вдруг приосанилась и задрала подбородок, превратившись в горделивую, властную старую дворянку, и приказным тоном, протяжно и зычно на все закулисье позвала:

— Мэбэльщики!.. Мэ-э-эбэльщики!