2

Вместо того, чтобы отвернуться, чего желает какая-то еечасть, Сюзанна берет руки Роланда в свои. Он поднимает ее, не на ноги (их у неенет, хотя на какое-то время ее ими ссужали), но в свои объятья. И когда онпытается поцеловать ее в щеку, она поворачивает лицо так, чтобы его губыприжались к ее. «Пусть поймет, что половинчатости быть не может, — думает она,выдыхая свой воздух в рот Роланда и вдыхая его воздух. — Пусть поймет, если я вигре, то до конца. Да поможет мне Бог, я буду с ним до конца».

3

В федикском магазине «Дамские шляпы и одежда» одеждыхватало, но при прикосновении она рассыпалась в прах: моль и годы уничтожиливсе. А отеле Федика (ТИХИЕ КОМНАТЫ, ХАРОШИЕ КРОВАТИ) Роланд нашел шкаф содеялами, которые могли уберечь их от послеполуденного холода. Они закутались водеяла (послеполуденный ветерок был достаточно сильным, что вытерпеть идущий отодеял затхлый запах), и Сюзанна спросила о Джейке, чтобы сразу покончить с тем,что причиняло наибольшую боль.

— Снова писатель, — горечь переполняла ее голос, когдаРоланд закончил рассказ, слезы она вытирала обеими руками. — Бог бы побралэтого человека.

— Меня подвело бедро, и м… и Джейк не промедлил ни секунды.

Роланд чуть не назвал Джейка мальчиком, как привык зватьсына Элмера, когда они гнались за Уолтером. Получив второй шанс, он дал себеслово, что больше никогда так его не назовет.

— Нет, разумеется, не промедлил, — Сюзанна улыбалась. —Такого просто быть не могло. Храбрости у него было, хоть отбавляй, у нашегоДжейка. Ты позаботился о нем? Сделал все, что положено? Я хочу услышать обэтом.

Он ей рассказал, не забыв упомянуть про обещание АйринТассенбаум посадить на могиле розу.

Она кивнула.

— Жаль, что мы не можем сделать то же самое для нашего другаШими. Он умер в поезде. Мне очень жаль, Роланд.

Стрелок кивнул. Ему хотелось покурить, но табака, понятноедело, не было. Теперь у него на ремне висели оба револьвера, а в сумкеоставались семь орис. Ничего другого у них практически не было.

— Ему вновь пришлось воспользоваться своим талантом по путисюда? Полагаю, пришлось. Я знал, что еще одна попытка может его убить. СэйБротигэн тоже это знал. И Динки.

— Ему не пришлось никого никуда переносить, Роланд. Причинойсмерти стала нога.

Стрелок в недоумении посмотрел на нее.

— Он порезал ногу об осколок стекла во время штурма «Синихнебес», а там, и воздух, и земля отравлены, последнее слово выкрикнула Детта, стаким акцентом, что Роланд едва его понял. — Чертова ступня раздулась… пальцыстали, как сосиски… щеки и шея посинели, словно превратились в сплошной синяк…у него поднялась температура… — Сюзанна глубоко вздохнула, плотнее завернуласьв два одеяла. — Он потерял сознание, но перед смертью пришел в себя. Говорил отебе и о Сюзан Дельгадо. Говорил с такой любовью и сожалением… — она помолчала,потом ее прорвало. — Мы пойдем туда, Роланд, пойдем, и если она того недостойна, твоя Башня, как-нибудь заставим ее стать достойной!

— Мы пойдем, — кивнул Роланд. — Найдем Темную Башню, и ничтои никто нас не остановит. А прежде чем войти в нее, назовем их имена. Всех,кого потеряли по пути.

— Твой список будет длиннее, — признала Сюзанна, — но и уменя он не маленький.

На это Роланд ничего не ответил, в отличие отробота-зазывалы, возможно, разбуженного от долгого сна их голосами.

— Девочки, девочки, девочки! — орал он из-задверей-распашонок гриль-бара «Увеселения». — Есть и живые, есть и киборги, ночто с того, разницы вы не заметите, что с того, они дают, вы говорите, девочкиговорят, вы говорите… — пауза, а потом робот-зазывала прокричал одно, последнееслово, — УДОВЛЕТВОРЕНИЕ! — и замолчал.

— Клянусь богами, это грустное место, — вздохнул Роланд. —Мы останемся здесь на ночь, и больше его не увидим.

— По крайней мере, здесь светит солнца, а это большой плюс всравнении с Тандерклепом, но почему-то здесь очень холодно!

Он кивнул, потом спросил об остальных.

— Они ушли, — ответила она, — но был момент, когда яподумала, что мы все окажемся в одном месте — на дне вон той пропасти.

И она указала на дальний от крепостной стены конец Главнойулицы Федика.

В некоторых вагонах поезда еще работали телеэкраны, и наподъезде к городу мы увидели прекрасную картинку разрушавшегося моста. Концыего по-прежнему торчали над пропастью, но средняя часть, шириной в сотню ярдов,отсутствовала. Может, и шире. Мы видели также рельсовую эстакаду. Она осталасьцелой. Поезд к тому моменту замедлил ход, но не настолько, чтобы мы моглиспрыгнуть с него. Да и времени на прыжок не было. Впрочем, я думаю, прыгнувшиепогибли бы наверняка. Наша скорость превышала пятьдесят миль в час. Когда мывъехали на эстакаду, вся гребаная конструкция начала трещать и скрипеть. Илитрепыхаться и постанывать, если б ты читал Джеймса Тарбера [105] , которого,полагаю, ты не читал. В поезде играла музыка. Как в Блейне, помнишь?

— Да.

Но мы слышали, что эстакада готовится рухнуть. Потом всезаходило из стороны в сторону. Раздался голос, очень ровный, успокаивающий: «Унас возникли незначительные трудности, пожалуйста, займите свои места. Динкиобнимал маленькую русскую девочку, Дани. Тед взял меня за руки и сказал: „Яхочу, чтобы вы знали мадам, я очень рад, что имел честь познакомиться с вами“.Последовал толчок, такой сильный. Что меня едва не выбросило из кресла,выбросило бы, если бы Тед не удержал меня, и я подумала: „Вот и все, приехали, Господи,позволь мне умереть до того, как одна из тварей, что живут в пропасти, вонзит вменя свои зубы“. Потом секунду-другую мы катились назад. Назад, Роланд. Явидела, что весь вагон, а мы сидели в прицепленном непосредственно клокомотиву, наклоняется. Раздался скрежет рвущегося металла. А потом старыйдобрый „Дух Топики“ рванул вперед. Говори, что хочешь о Древних людях, я знаю,они много чего сделали не так, но строили машины, которым не заниматьхрабрости.

И тут же она широко улыбнулась.

— Одно только хорошо. При скорости триста миль в час, скоторой мчался «Дух Топики», о чем нам радостно сообщил все тот же голос, мыоставили господина Мальчика-Паука далеко позади.

— Я бы на это не рассчитывал, — покачал головой Роланд.

Она устало закатила глаза.

— Не говори мне этого.

Я тебе говорю. Но мы займесся Мордредом, когда придет время,и я не думаю, что это случится сегодня.