кровопролитие остановил Свейн. Подняв руку, он жестом удержал обоих побратимов на месте, продолжая сверлить гостей тяжёлым взглядом. Понимая, что должен что-то ответить, Брок тяжело вздохнул и спокойно сказал:

– Ты и прав, ярл, и не прав одновременно. Да, я участвовал в той охоте, но Анхель не предавал тебя. Позволь нам войти и всё рассказать. Сам видишь, здесь все наши старейшие. Гребцы остались на корабле.

– Позови их. Не хочу, чтобы кто-то сказал, что Свейн Акулий зуб плохо принимает гостей, – помолчав, ответил ярл.

Брок тут же повернулся к кормчему и кивком головы указал на корабль. Пока Анхель ходил за воинами, Свейн провёл остальных гостей в дом и, жестом указав им на лавки, медленно уселся в своё кресло. Недолго думая, Вадим встал рядом с креслом и, сложив руки на груди, принялся внимательно наблюдать за приехавшими.

Дождавшись, когда в доме соберётся весь экипаж, Брок вздохнул и заговорил:

– Всё, что между нами случилось, уже было, и забыть это нельзя. Но я пришёл не охотиться за тобой, а просить помощи. Именно поэтому рядом со мной сидят все старики моего клана. Пусть это послужит для тебя доказательством правдивости моих слов. Я увёл свой клан от Олафа Рыжего. Он начал превращаться из человека в бешеного зверя. Мы с трудом пережили прошлую зиму, и я не хочу потерять весь клан. С Анхелем мы встретились случайно, и когда он рассказал мне, что ты собираешься поднимать клан, я решил, что мы можем помочь друг другу.

– И как же ты можешь помочь мне? – медленно спросил Свейн.

– За последние три зимы в клане сильно прибавилось молодых вдов. Ведь ты именно этого хочешь. Найти женщин, которые смогут родить твоим воинам сыновей.

– И чего ты хочешь взамен?

– Твоей защиты. У меня осталось слишком мало воинов, чтобы дать достойный отпор Рыжему. Поодиночке он просто раздавит нас.

– Ты правильно мыслишь, ярл. Но как я могу доверять тебе? И потом, как ты себе всё это представляешь? Два ярла в одном клане, не многовато ли? На каждый мой приказ ты будешь отдавать два своих. Твои воины пойдут за тобой, а в итоге вместо боя получится свалка. К тому же мы примем только тех, кто согласится на наши условия.

– Расскажи нам об этих условиях, – попросил один из стариков.

– Всё просто, почтенный, – вступил в разговор Вадим, заметив знак ярла. – Вы и ваши воины должны дать клятву на топоре, что никто из них ни словом, ни делом, ни помыслом не совершит ничего против нашего клана. Что ваши воины будут подчиняться приказам ярла Свейна Акульего зуба так же, как до этого подчинялись вам. Это главное. Взамен мы дадим вам кров, стол и свою помощь в бою. Вся добыча складывается в общую казну, из которой содержится весь клан, корабли и покупаются товары для торговли. Если один из кланов хочет уйти, он получает ровно столько золота, сколько внёс в казну. Ни медяком больше. Каждый воин получает то, что и все остальные. Оружие, доспех и тому подобные вещи покупаются за счёт казны. В нашем клане всё должно быть только лучшее. В двух словах – это всё.

– Это справедливо, – задумчиво кивнул Брок.

– И в чём тут справедливость? – тут же вскинулся Анхель.

– Если ты не хочешь принимать наших условий, зачем пришёл сюда снова, кормчий? – повернулся к нему Вадим. – Ты ведь с самого начала не хотел связываться с нами. Только нужда заставила тебя просить у нас помощи. Это знаешь ты, и это знаю я. Так почему ты здесь?

– Потому что мы ещё ничего не решили, и потому, что меня попросил Брок, – нехотя ответил Анхель.

– Твоё дело корабли водить, а судьбу клана мы решать будем, – неожиданно сказал один из стариков, обвинительно ткнув в кормчего пальцем. – А ты сам-то кто такой, что смеешь говорить за своего ярла? – повернулся он к Вадиму.

– Это Валдин, книгочей. И говорит он потому, что я так велел, – ответил ему Свейн.

Старик с интересом покосился на Вадима и, неопределённо хмыкнув, проворчал:

– Что за времена настали? Судьбы трёх кланов мальчишки решают.

– Ну, по возрасту я тебе, может, и во внуки гожусь, а вот в том, что касается наук, так тут я вас всех поучить могу, – не остался в долгу Вадим.

– Это верно, – поддержал его Свейн.

– Ладно. Это твой клан, тебе и решать, – вздохнул старик.

– Эти ненормальные собираются во фьорде Каменного тролля поселиться, – пустил в ход последний аргумент Анхель.

– Ты же знаешь, что с троллем мы разобрались, – отмахнулся Вадим, небрежно ткнув пальцем в голову тролля, так и оставшуюся стоять на полке. – Лучше скажи, зачем ты у нас помощи просил, если она тебе не нужна. Чего ты от нас хотел? Золота? Так вы его заработали. Благодаря нам, но это не важно. Ты снова попросил помощи, и мы сказали тебе, что потребуем взамен. Тебя это не устроило, и теперь ты делаешь всё, чтобы свалить всю вину за отказ на нас.

Северяне дружно замолчали, внимательно разглядывая кормчего. Такого поворота они не ожидали и теперь пытались осознать услышанное. Анхель медленно поднялся и со злостью смотрел на Вадима, не зная, что ему ответить. Вадим понял, что его выкладки оказались правильными. Повернувшись к Свейну, он нарочито вздохнул и громко сказал:

– Те пусть сами решают, дальше видно будет. А этих я не знаю. Так что и ты сам решай, веришь ему или нет. Хотя, на мой взгляд, лучше просто сватать парней по разным кланам. Больше свежей крови, значит, и дети здоровее.

– А с этими что делать? – задумчиво протянул Свейн, кивая на гостей.

– Я же сказал, сам решай. Примем как положено, угостим, а утром пусть своей дорогой идут. Не выставлять же за дверь.

– И ты готов в нашу клятву на топоре поверить? – неожиданно спросил всё тот же старик.

– Нарушившего клятву топора будет Вар[24] судить. Так что вам не моей, а её мести бояться надо, – пожал плечами Свейн.

Старики молча переглянулись. Внимательно наблюдавший за ними Вадим почувствовал, что ответ ярла им понравился. Молчание начало затягиваться, но никто из присутствующих не спешил его нарушать. Гости обдумывали услышанные условия, а хозяева наблюдали за гостями, ожидая их решения.

Поднявшийся с места Анхель сел обратно, сообразив наконец, что выглядит просто глупо. Подходящего ответа на слова Вадима он так и не нашёл. В очередной раз вздохнув, Вадим сделал Налунге, стоявшей в тёмном углу, знак, и девушка принялась обносить старейшин вином. Этот жест