друга, а бывает наоборот. Вы бы страдали каждый день, вместе вам было бы плохо и в большом, и в малом. Ты это заслужил.

– Ты должна будешь ее расколдовать.

– Не смогу, – теперь в ее голосе проскользнуло злорадство. – Заколдовать смогла, а расколдовать не смогу, бывают такие чары.

– Что надо сделать, чтобы ее расколдовать?

– Задавать вопросы ты умеешь, а я умею не отвечать.

– Тогда спрашивать будет Тейзург.

– Твой любовничек? – Лорма презрительно скривила губы.

Неизвестно, что сказал бы на это рыжий, но Хенга его опередила:

– Следи за своим поганым языком, сука!

Рявкнула, как надзирательница в женской тюрьме, изготовившись дать пинка этой твари, если последует новое оскорбление.

Она выжила минувшей весной в Аленде. Эту окаянную муть она никогда не забудет. Она бы не выжила, если б не Хантре.

Лорма сочла за лучшее промолчать: надменное и отстраненное выражение лица, словно у благородной дамы, оказавшейся в неподобающем окружении.

Зато рыжий – он сидел на носилках, уже одетый – поднял голову и произнес вопросительно:

– Хенга?..

Едва успела удивиться, что он сразу назвал ее правильным именем – хотя чему удивляться, если он видящий восемь из десяти ­– и тут по барабанным перепонкам ударил то ли чудовищный скрежет, то ли похожий на скрежет крик.

Пространство над террасой расколола трещина – Врата Хиалы, перекошенные и вытянутые, словно отражение в воде – и оттуда вывалилось что-то громадное, черно-синее, а в прорехе за искривленными Вратами шевелилась сплошная масса желтовато-белесых червей толщиной с бревно, и несло оттуда, как из выгребной ямы.

– Вуагобу… – промолвил дрожащим голосом то ли Куду, то ли Монфу.

В следующий момент Врата закрылись. Над нарисованным символом неспешно вращался синий в черных разводах смерч высотой в три-четыре человеческих роста – гибкое щетинистое тело в виде перевернутого конуса заканчивалось кошмарным разверстым зевом с клыками по окружности.

Тейзург стер подошвой одну из линий рисунка. После этого смерч выплыл из круга и обернулся демонической женщиной. Высокая, скульптурно стройная, по мертвенно-синей коже ветвятся прихотливые темные узоры, из кроваво-красной копны волос полумесяцем торчат рога. Длинный суставчатый хвост с жалом на конце. И никакой одежды, не считая высоких сапог с золотыми каблуками и шпорами.

Демоница грязно выругалась, мешая несколько языков, смачно харкнула. Плевок зашипел и прожег углубление в каменной плите.

– Ну и дерьмо!.. Наглоталась дерьма, когда рвала зубами эту дрянь… Золотоглазый, я бы сказала, что призывать меня таким способом – невежливо. Если бы не. Вуагобу взбесился, как будто этому глисту-переростку здесь медом намазано… – она оглядела людей, задержала взгляд на Лорме. – Хм, судя по тому, что я вижу, ему здесь и впрямь намазано.

– Прости, моя восхитительная, не было иного способа вытащить тебя в людской мир. Тем более что для тебя это не такая уж и преграда… Хотел бы я посмотреть на ту несчастную бестолочь, которая рискнет призвать тебя в круг не в силу дружеской необходимости, а из корыстных побуждений.

Она фыркнула:

– Ах, ты ведь еще не знаешь! Завелась одна такая бестолочь, но это началось уже после того, как ты отправился за новыми приключениями на свою обольстительную задницу. Кто-то уже несколько раз пытался призвать меня в ловчий круг. Кончится тем, что я ведь явлюсь, и пусть этот недоучка пеняет на себя.

– Если желаешь, я тебя подстрахую – и ты мне потом непременно все расскажешь.

– Давай-ка сейчас ты мне расскажи о своей авантюре. А то все ломают головы, чего ради ты так знатно вляпался. В Хиале даже болтают, что у тебя ум за разум зашел под грузом пробужденных Лилейным омутом воспоминаний.

– Не вляпался, – ухмыльнулся Тейзург, – а выполнил волю Той, Что Носит Фрактальный Венец.

– О-о… – ее полные клубящейся тьмы глаза так и вспыхнули.

– Если вкратце, Госпожа Вероятностей подбросила мне инструкцию, что нужно сделать, чтобы Лорма перестала быть Порождающей. Не скажу, что было легко, но я справился. Подробности потом, тебе первой.

– Я уже вижу, что Лорма теперь смертная, и магической силы у нее с чайную ложку. Стало быть, Вуагобу явился за ней, за пополнением… – чарующий хрипловатый голос демоницы звучал размеренно и небрежно. – Подобное к подобному, и если мы отдадим ему Лорму, он уберется восвояси.

Бывшая вурвана вздернула плечи, сцепила пальцы, застыла в напряженной позе – похоже, такая перспектива ее не обрадовала. Флаченда, Куду и Монфу с опаской выглядывали из дверного проема. Нуккару забилась в угол возле перил: если не присматриваться, ее можно принять за игру света и тени – то ли есть там кто-то, то ли нет.

– Нельзя, – вмешался Хантре. – Вуагобу тогда станет сильнее, и это для всех будет плохо. На него влияет то, что происходит в мире живых, и он, в свою очередь, может влиять на людей. Если он поглотит Лорму, его влияние усилится.

– Умеешь ты добавить ложку дегтя в чашу с медом, – Тейзург закатил глаза. – И что предлагаешь?

– Я подумаю. Ты собирался на изнанку за артефактами? Я пока попробую увидеть возможные варианты, должен быть какой-то выход.

– С тобой побудет Харменгера. Моя восхитительная, присмотришь за ним?

– С удовольствием, – та показала в улыбке кривоватые клыки, амулетчица заметила, что у левого кончик обломан. – Не беспокойся, я не Лис, не ревную.

– Вода у тебя во фляжке еще осталась?

– Осталась, – процедил рыжий. – А ты не мог бы достать мне рубашку попроще, без кружев?

– А чем тебе эта не нравится? Бордовый изысканно гармонирует с твоими ссадинами, китонские кружева и пуговицы из натуральных гранатов тоже не вызывают нареканий. Харменгера, что ты об этом думаешь?

– По-моему, прелестно, – согласилась демоница.

Рыжий что-то прошипел, но Тейзург, не слушая его больше, подошел к Хенге:

– Каюсь, я вел себя с вами неучтиво, и я хотел бы искупить свою вину. В том обществе, где я вращался в своей предыдущей жизни, принято дарить так называемые извинительные подарки. Вот и я хочу сделать вам такой подарок.

– Вы уже сказали, что отдадите мне кое-что из артефактов. Буду благодарна.

– О, нет, артефакты – это гонорар за вашу помощь, а подарком будет маленькая экскурсия, на которую я вас приглашаю. Вы когда-нибудь бывали на изнанке людских построек?

Побывать на изнанке заброшенного дворца? Разве могла она отказаться?

Под конец нарисованная дорога