Лекарствами я отоварена на очень долгий срок, благодаря Бога и людей; Олег Степанович раздобыл даже дефицитнейший валокордин и изоланид, так что теперь остается лишь не болеть, поди попробуй-ка — с лекарствами или без.

Как бы мне хотелось, чтобы вы всерьез занялись своими аллергическими штучками, пока не поздно, если бы вы только могли понять и осознать, насколько всяческие привычные недомогания утверждаются и необратимо усугубляются с возрастом! Пробивайтесь в этот самый аллергический институт, получите (добейтесь) туда направления хотя бы на консультацию из своей клиники, у Вас не за горами (хотя и не за самыми ближними) тот самый бабский переломный возраст, когда каждое лыко — в строку; среди наших общих знакомых — Татьяна Леонидовна стала почти невменяемой, а Татьяна Владимировна перенесла тяжелейшую операцию (хоть это всё и не по Вашей линии — но у каждой из нас ведь своя линия здоровья и нездоровья!). Да и я сама пошла под откос с тех самых пор; берегитесь же пока время есть! Обнимаю Вас — привет родителям, будьте все здоровы, благополучны и благонадежны!

: Почему мама так сердито разговаривала с А. А., чем удивила ее и огорчила?!

Милая Анечка, пишу несколько корявых строк в ночь (уже!) «черствого» дня рождения; «свежеиспеченный» день рождения получился очень удачным — такая милая стояла погода — небо голубое, чуть затуманенное маревом тепла, деревья уже рыжие, и последние цветы, всё еще не увядающие! Приехали на два дня Щербаковы-родители, отпущенные детьми для проветривания, и Павел Иванович, решивший понаслаждаться рыбалкой на окончательно обезрыбевшей реке! Таким образом, нежданно-негаданно оказались у нас «настоящие» гости — двое Щербаковых, двое Бондаренков и одна (тоже приехавшая, но даты моей ради и без побочных соображений!) Лена; составила (я) столы в своей комнате, выставили большой джентльменский набор в смысле закуски и малый — в смысле выпивки, получилось довольно шумно и довольно весело, главное, что Бондаренки и Щербаковы — замирились более или менее всерьез — насколько могут быть серьезны отношения исключительно на поверхности! На следующий день, т. е. сегодня, позвала Цветаевых в почти полном ассортименте (минус Инна, поехавшая на пароходе по Оке — Москва — Горький — Москва) — еще Таня-почтальон пришла, похорошевшая и повзрослевшая! Обратно семь человек набралось — но столы не составляла: получилось — в тесноте и, если не в обиде, то хотя бы в скуке архизеленой; не со всеми Цветаевыми не соскучишься! Таня-почтальон и Лена чуть под стол не попа́дали от тоскливых эманаций, излучаемых бабкой, внучкой и дочкой Ирой (кучкой)… Теперь, слава Богу, с фестивалями — всё, можно и поработать не только на ублажение гостевых аппетитов! Таня-Мышка убила меня подарками — притащила прелестный подсвечник кованого железа, торт и бутылку шампанского! И как было бы славно, кабы не «родичи» (в кавычках, ибо что́ за родня мне баба-Женя со своим непосредственным — от первого брака — потомством!) (только разве что через Шушку и кота-Макса родня!).

А так, милый мой, всё по-прежнему — кроме, увы, возраста… И кроме того, что вот-вот начнутся активные сборы в Москву, а это и не жизнь, и не работа, и, тем более, не отдых!

Вообще же старость — странное состояние, говорю не о своей, которую ощущаю (пока) лишь как ряд физических ограничений, а они, волей судьбы, были у меня всю жизнь, так или иначе; а о ней, как о явлении; об обреченности на возрастное окружение, на лейтмотив болезней и смертей, на постепенное угасание человеческих вокруг себя красок, на невыполненность и, вероятно, невыполняемость человеческих вокруг себя обещаний (не мне было, естественно, обещано, а — жизнь обещала им, а они — жизни, и всё оказалось двусторонней пустой болтовней!) ну и т. д. и т. п. А главное — принято считать, что старость — мудрость, на самом же деле такая глупость, что глупее не придумаешь! Лечить надо было своевременно этого самого Бога, который всё это придумал, а теперь куда уж! Целую Вас, привет от всех, кто со мною.

Милый Рыжик, пишу Вам в свой (и сестры моей Ирины[1220]) именинный день — в высшей степени слякотный, холодный, неприятный, как в общем оно и положено по календарю. Все, как есть, поразъехались, даже Евгения Михайловна с присными махнула в цивилизованные края, мы же с А. А. копаемся помаленьку, сворачиваемся и тоже мечтаем выкорчеваться отсюда поскорее; труден так называемый «дачный» быт, не поддержанный солнцем и цветением!

Мы с А. А. просто без памяти рады такому, по сути дела, прискорбному факту, как передача Вами кровных денежек в чужие руки! И сведению о том, что котлован (котлован, а не яма, сударыня!) под них, сиречь под денежки, уже вырыт! Ибо котлован — уже обещание крыши над головой, дай Вам ее поскорее и Бог, и люди! Очень, очень хочется поскорее видеть Вас квартировладельцем, степенной звездой определенной величины в созвездии движимых светил, обладающих недвижимостью! «Всё, что было задумано, всё исполнится в срок»[1221] — только бы не оказался срок резиновым!

И еще — дай обратно же Бог и обратно же люди — доброго здоровья доброй буняне, чтобы не маяться ей животиком, а Вам — около нее (не маяться!). И вообще — поменьше бы этой самой маяты (маеты, как пишут теперь у нас, вроде сокращенной формулы матерного волеизъявления!).

Относительно памятника: получила письмецо от Ария Давыдовича[1222] — при нем в Литфонде была получена телеграмма татарского литфонда о том, что памятник якобы установлен в Елабуге, а за день-два до этого было письмо от Рафаэля — что памятник, мол, готов, да транспорта нет — весь на уборке урожая (и у Вас были те же сведения). Пишу Рафаэлю, чтобы выяснить — как там на самом деле?

бегом побывала в Москве на свидание с Падрой и с Катей, прибывшими и отбывшими совершенно сепаратно, но одновременно. Пыталась звонить Вам из автомата, но было занято, а наши телефоны были отключены по поводу какого-то ремонта. Падре весь в высших сферах духовных и материальных. Катюша вся в престарелых родственниках; подарила мне фотографию усопшей M-me Юсуповой (но не в усопшем состоянии, а молодой). Ну, обо всем при, Бог даст, скорой встрече; надеемся в 10-е число выбраться.

Целуем! Привет родителям и няне.

Милый Какентс, как-то Вы добрались? Ужасно жалела, что, находясь под впечатлением неожиданного визита одной моей знакомой, я не настояла на том, чтобы Вы наломали хороший букет сирени для мамы — она (сирень!) до сих пор еще хороша (впрочем, мама тоже!) и кисти крупные, как гиацинты. Сегодня, наконец, серенький и свеженький денек, и я не маюсь головой… Мышка-почтальон прислала востребованное письмо из Ялты: столько осмотрела и обегала, и что душа радуется — моя, почти наравне с «ейной»! Только, увы, погода не балует ее, средняя полоса с грибными дождиками неожиданно перекочевала туда… Тут у нас пока что все тихо-спокойно. Телефон почти все время портится для вящего спокойствия. Очень мило провели вечерок у наших старых молодоженов, и я на своих на двоих благополучно переправилась через овраг… Целуем, привет Ма и Па!