этого Треппер направил Паннвицу очередное, уже третье по счету письмо, имевшее иную тональность по сравнению с предыдущими двумя. Он упрекал руководителя зондеркоманды за необдуманные действия и призывал не трогать непричастных людей. Уверенность “Отто” подкреплялась полученной от ФКП информацией об отсутствии среди захваченных на юге Франции документов его послания Жаку Дюкло. Стало ясно, что Паннвиц не знал о нем, “Большую игру” можно было продолжать. 17 ноября немцы изменили свою линию поведения и направили во все полицейские участки ориентировку по розыску бежавшего Жана Жильбера, якобы внедрившегося в полицейскую организацию участника Сопротивления. Столь нелогичное, на первый взгляд, действие Паннвица имело, однако свои причины. Безусловно понимая, что приказ о розыске сразу же станет известен ФКП и, следовательно, Москве, руководитель зондеркоманды намеревался дискредитировать “Отто” в глазах Центра. Теперь как бы официально признавался факт ареста резидента, что, по мнению Паннвица, автоматически переводило в разряд дезинформации все отправленные ранее от его имени сообщения. План был изощрен и довольно неплох, однако не имел шансов на успех, поскольку изначально подрывался отправленным в Москву по каналам ФКП докладом Треппера. Кроме того, в 1944 году уже невозможно было ожидать, что в Москве захотят вести переговоры с Берлином относительно заключения сепаратного мира, и эта сторона операции теряла всякий смысл. Трепперу в этих условиях не оставалось ничего иного, как известить Москву о временном прекращении активной деятельности и переходе на консервацию, предварительно отправив Паннвицу последнее письмо с условием оставить в покое людей, взамен чего он обещал не раскрывать операцию “Бэр”.

Бездействие “Отто” продлилось недолго, по мере приближения освобождения французской территории он решил поменяться ролями с немцами и самостоятельно, с помощью бойцов Сопротивления — коммунистов, начал охоту за зондеркомандой. Прежде всего бывший резидент установил постоянное наружное наблюдение за ее перемещениями, а затем, сформировав боевую группу из 30 человек, запросил у Москвы разрешение захватить Паннвица и его людей. Сделать это было достаточно легко, поскольку базировались они не на охраняемом объекте, а в офисе созданной для прикрытия и не в меньшей степени для личного обогащения компании “Гельвеция”, занимавшейся оптовой торговлей сырьем, легирующими присадками к стали, медикаментами и другими дефицитными товарами. К разочарованию Треппера, Москва не дала разрешения на операцию по захвату, и 26 августа 1944 года Паннвиц беспрепятственно эвакуировался из Парижа. Столь непонятная пассивность объяснялась тем, что Центр не интересовали гестаповцы из зондеркоманды, им нужны были лишь двое: Паннвиц и Гуревич. “Кент” к этому времени повел свою собственную игру, о чем в Москве знали.

Фактически ГРУ отклонило вполне реальную возможность спасения нескольких все еще находившихся в руках руководителя зондеркоманды членов французских групп, и вскоре часть из них немцы уничтожили, а часть отправили в лагеря. У Паннвица оставались лишь “Кент” и его любовница Барча, а также их родившийся к этому времени сын Мишель. Однако по мере приближения конца войны с вполне предсказуемыми для Паннвица последствиями их отношения постепенно стали изменяться. Инициатива перешла к “Кенту”, который, по мнению одних исследователей, давно ждал благоприятный момент для начала активной контроперации, а по мнению других — просто спасал себя в преддверии неминуемого поражения рейха. Он предложил Паннвицу спасение в обмен на сотрудничество с советской разведкой, и тот захотел узнать свои перспективы. По согласованию с ним Гуревич запросил Центр о возможности такого решения, и получил гарантии послевоенной безопасности для руководителя зондеркоманды и его секретарши Кемпе. Первоначально предполагалось, что они должны будут перейти линию фронта в указанном месте, но Центр задерживал это распоряжение. Потом на скрывавшиеся остатки зондеркоманды “Красный оркестр” наткнулись французы во главе с капитаном Лемуэном, арестовавшим всех впредь до особого решения. Видя, что Москва не торопится выполнять свое обещание, “Кент” решился на крайне рискованный шаг, послав радиограмму на имя самого Сталина. Естественно, она попала в военную контрразведку “СМЕРШ”, представители которой были весьма рады получить документальный материал о нерасторопности и, скорее всего, предательстве сотрудников ГРУ. После этого события развивались очень быстро, 7 июня 1945 года вся группа вылетела из Парижа в Москву с 15 чемоданами документов, заблаговременно собранных Паннвицем для повышения своей ценности в глазах победителей. Среди привезенных материалов находился даже ключ к шифрованной переписке Рузвельта с Черчиллем, однако неизвестно, сумели ли советские криптоаналитики извлечь пользу из обладания им.

В Москве все обернулось для Гуревича крайне скверно, как и для практически всех оставшихся в живых членов “Красного оркестра” и многих причастных к ним людей. Парадоксально, но явный военный преступник Паннвиц отделался едва ли не дешевле всех, просидев в советской тюрьме до 1955 года, поскольку назначенный ему судом заключения был сокращен с 15 до 10 лет. Остальные поплатились намного дороже. Гуревич был осужден на 20 лет заключения за измену родине. В лагере ему сообщили, что Барча и маленький Мишель погибли при налете американской авиации, что являлось заведомой ложью. Совершенно непричастная к разведывательным делам Маргарита была жива и вышла на свободу из лагеря для интернированных, в котором из-за истощения высокая и крупная женщина вскоре похудела до 45 килограммов. На свободе она первым делом попыталась разыскать Гуревича через открывшееся в Париже советское посольство, но там ей официально заявили, что ее бывший сожитель расстрелян как предатель. В действительности же в 1955 году Гуревич по амнистии был выпущен на свободу и некоторое время спокойно работал, ничего не зная о своей семье. Полагая, что Маргарита и Мишель погибли в 1945 году, он женился, работал в НИИ бумажной промышленности, а в мае 1958 года отправил письмо с просьбой о реабилитации, оказавшее, однако, обратное действие. 10 сентября его вновь арестовали, заявив, что указ об амнистии был применен к нему неправильно, и ему следует досидеть оставшиеся 10 лет. Во второй раз бывший резидент пробыл в заключении относительно недолго и вышел на свободу 20 июня 1960 года. Гуревич был полностью реабилитирован 20 июня 1991 года, а в августе встретился с приехавшим из Испании сыном, не верившим в смерть отца и разыскавшим его. Маргарита Барча так и не узнала обо всем и умерла в 1985 году, уверенная, что отец ее ребенка был расстрелян за 40 лет до этого.

Немногим лучше сложилась судьба “Отто”, вступившего в прямой контакт с представителями СССР после прибытия в Париж 23 ноября 1944 года советской миссии по репатриации военнопленных и гражданских лиц. В ее составе имелся полковник Новиков, уполномоченный решать вопросы с обнаружившимися на Западе уцелевшими разведчиками. 5 января 1945 года в Москву ушел самолет, на котором улетели в Советский