В следующую минуту двое куклуксклановцев оторвались от остальных и обогнали бегущих супругов; Ридли почувствовал запах взмыленных лошадей, когда они промчались мимо, взметая пыль. А потом всадники резко осадили коней, перегородив дорогу, и Ридли с женой оказались зажатыми с двух сторон.

– Эй, ниггер, ты забыл, что вам нельзя выходить после темноты? – крикнул один из всадников.

Все четверо были в ярко-красных балахонах и колпаках с прорезями для глаз. От движения блестящая ткань колыхалась, мерцая в свете факелов. Ридли сжал плечо Мэй; его так и подмывало ответить какую-нибудь резкость, но он боялся, что они могут навредить жене.

– Мы как раз идем домой, джентльмены, – сказал он.

– Джентльмены! – фыркнул другой всадник. – Мы не джентльмены, мы посланники ада, и мы здесь, чтобы охотиться на непокорных негритосов.

Он спрыгнул с лошади и, чуть сутулясь, шагнул вперед. Ридли увидел голубые глаза в прорезях колпака, но не узнал этого человека ни по фигуре, ни по голосу. В следующую секунду у него перед носом оказался ствол револьвера «лич-ридждон».

– Откуда ты, бой? Вежливо отвечай.

– Мы живем там, за дорогой. В Монт-Роял.

– А, так ты, значит, из Юнионистской лиги? Один из тех пройдох, которые надеются в ноябре на выборы пойти? Хочешь своего Гранта проклятого в Белый дом пропихнуть, так, ниггер?

В темных глазах Мэй вспыхнул гнев.

– Да, хочет! Он гражданин, такой же, как…

– Мэй, замолчи! – умоляюще воскликнул Ридли.

– Мы посланники дьявола и требуем уважения! – куклуксклановец замахнулся на нее револьвером, но Ридли в одну секунду прыгнул и встал между ними.

– Беги, Мэй! – закричал он.

Когда его руки сами рванулись к горлу человека в балахоне, тот спустил курок, и раздался оглушительный выстрел, похожий на удар грома.

– О Господи, Джек! – недовольно протянул другой всадник.

Ридли упал на колени, из раны прямо над ремнем на рубашку хлестала кровь. Мэй с проклятьями бросилась на мужчину с револьвером. Тот не стал в нее стрелять, а просто с силой ударил локтем в округлившийся живот. Она вскрикнула от боли и упала навзничь, обхватив себя руками.

Ее выгоревшее платье задралось до самых бедер, открыв белые хлопковые панталоны, на которых вдруг проступила кровь. Джек Джолли сдернул колпак и с отвращением посмотрел на негритянку.

– Она же просто девчонка, Джек! – сказал кто-то из троих.

Джолли направил револьвер ему в лоб:

– Черт, Геттис, тебе слова не давали!

Ридли медленно повернулся на бок, содрогнулся и замер. Джолли удовлетворенно хмыкнул, поднял револьвер, прицелился в голову Мэй и спустил курок.

Тело дернулось. Эхо выстрела прокатилось по лесу, вспугнув невидимых птиц, громко захлопавших крыльями. Джолли засмеялся и отер влажный подбородок краем колпака.

– Ну вот – об одном ниггерском голосе можно не беспокоиться. Или даже о двух, если она носила парня.

– Никакого насилия! – заявил Девин Хили, рыжебородый ирландец, нанятый в Чарльстоне для руководства работами. – «Бофортская фосфатная компания» категорически против насилия. Я как управляющий…

– Они убили двух невинных людей! – возмутилась Мадлен. – Как, по-вашему, мы должны вести себя с этими бешеными псами? Пригласить на чай и обсудить проблему?

Повисла тишина. Хили задумчиво посасывал мундштук трубки из кукурузного початка. Уже наступили сумерки; после двойного убийства на речной дороге прошли сутки. Вокруг беленого дома горели все фонари, какие только удалось найти, а на лужайке в полном молчании стояли все негры, работающие на фосфатных полях. С собой они привели жен и детей. Один малыш захныкал, и мать стала качать его на руках.

Пруденс Чаффи и Мари-Луиза, сидевшие рядом на крыльце, смотрели на Мадлен. Одна из женщин в толпе, сестра Мэй, громко заплакала. Хили наконец открыл рот, чтобы ответить Мадлен, но не успел.

– Она права.

Хили и все остальные повернулись на голос. В центр освещенной лужайки вышел Энди.

– Они не оставили нам выбора, – сказал он. – Теперь у нас только один путь, и он прописан в Конституции Соединенных Штатов.

– О чем ты говоришь, Шерман? – спросил Фут.

– Я говорю о том, что написано во Второй поправке: «Право народа хранить и носить оружие не должно нарушаться».

– Хочет показать, как он типа законы знает, мать его, – проворчал кто-то, но Энди не обратил на него никакого внимания.

– Я говорю о том, – продолжал он, – что надо организовать свою собственную милицию. Прямо здесь и сейчас.

– Глупость несусветная! – воскликнул Хили. – Если эти клансмены и могут возненавидеть что-то сильнее, чем лигу, то это будет негритянская милиция. Я против…

– Боюсь, это решать не вам, – перебила его Мадлен. – Я согласна с Энди. Мы должны защищаться. Если куклуксклановцы явятся в Монт-Роял, мы не успеем послать в Чарльстон за военными.

– А где мы возьмем оружие? – спросила Джейн.

– Купим в городе, – ответила Мадлен.

– Но это же, наверное, дорого? – спросила Пруденс.

Мадлен бросила на нее странный, грустный взгляд, которого ни сама Пруденс, ни Мари-Луиза не поняли.

– Дорого. Но я найду деньги.

Написала мистеру Дж. Ли, архитектору, и попросила его приостановить работу. Сейчас деньги нужнее для другого.

Это была настоящая прерия. Ни единого деревца до самого горизонта. Стоял последний день октября, и стремительно несшийся над землей ветер уже предвещал скорую зиму. В вышине простиралось бескрайнее серое небо, унылое и холодное.

Возле крутого берега извилистого ручья показалась крошечная точка, которая постепенно увеличивалась, пока не стал виден всадник. Это был Чарльз верхом на Дьяволе. Несмотря на три рубашки под лоскутным пончо, он все равно мерз. Длинный подол развевался и хлопал на ветру. Над его левым плечом торчал приклад «спенсера».

Раздраженно мусоля в зубах погасшую сигару, Чарльз оглядывал горизонт и не видел абсолютно ничего. Отвратительное время для начала войны, думал он. Но если ей все-таки суждено начаться, он должен принять в ней участие. Ради этого он бросил свою последнюю работу по погрузке вагонов на железной дороге недалеко от форта Ливенворт и проскакал больше двухсот миль, чтобы попасть сюда.

В следующие полчаса на горизонте показались каменные дома из необожженного кирпича. Форт Додж. Наконец-то. Если до этого Чарльз позволял Дьяволу идти не спеша, то теперь пустил его галопом.

Сначала он увидел множество составленных рядом повозок, а потом плац, где тренировались конные подразделения. Где-то за фортом слышался треск учебной стрельбы. Вся эта повышенная активность мало напоминала обычную жизнь гарнизона, и Чарльз остро почувствовал: что-то затевается.