Затем автор предоставляет нам редкостную возможность полюбоваться византийской военной администрацией (отделом личного состава) в действии. Конечно, это бумажная работа, стимулом к которой послужило наличие настоящей бумаги в противоположность куда более дорогостоящему пергамену. Весь личный состав армии должен быть занесён во всеобъемлющие (кафолика) списки, чтобы было видно, сколько людей призвано, сколько осталось дома, сколько бежало, сколько было освобождено по слабости, сколько было признано больными. Затем списки переходят к качественным факторам, предполагающим систематическую оценку: сколько людей держат своих лошадей и боевое снаряжение в надлежащем состоянии; кто трудится ревностно, а кто ленив, сколько наберётся доблестных воинов, поскольку «людей, переживших смертельный риск и пленение, нельзя ставить на одну доску с лентяями и бездельниками»[641]. Тогда каждый получит награду свою.

Риторически «ударной» концовки в трактате нет. Зато есть весьма любопытное замечание мимоходом: «Мы также намеревались поведать кое-что о набегах и о том, как проводить их в земле агарян [арабов], и указать подходящие и успешные способы разорить их страну. Но… мы считаем излишним писать о том, что и так уже всем известно»[642].

Руководство по военному делу, известное как «Военные предписания» (“Praecepta Militaria”), греческое название которого в английском переводе звучит так: «Изложение и сочинение о военном деле императора Никифора» (“Presentation and Composition on Warfare of the Emperor Nikephoros”), действительно приписывается его авторитетным издателем императору Никифору II Фоке (963–969 гг.)[643]. Контекстом этого труда служит наступательная война против мусульман, особенно против всё более победоносного Али ибн-Хамдана Сайфа ад-Даула, независимого правителя нынешней Сирии и других областей, номинально подчинявшегося аббасидскому халифу. Прежде весьма успешный воин джихада, войска которого совершали глубокие набеги в Анатолию, Сайф ад-Даула был неоднократно разгромлен Никифором и его боевым командиром и преемником Иоанном Цимисхием, потеряв плодородные земли Киликии и значительный город Антиохию.

Потому этот труд представляет собою прямую противоположность сочинению «О стычках» (“De velitatione”): последний посвящён той же географической арене, то есть восточной Анатолии и прежде всего плодородной Киликии, и враги в нём те же, но его стратегическая ориентация – полностью оборонительная, хотя в нём и предлагаются некоторые откровенно наступательные тактические ходы.

Начинается это сочинение с предписаний о том, что необходимо пехоте – то есть «тяжёлой» пехоте для ближнего боя (в тексте «гоплиты»): имеются в виду ромейские или армянские новобранцы моложе сорока лет, рослые, обученные надлежащим образом действовать щитом и копьём, служащие под началом десятников (декархов), пятидесятников (пентиконтархов) и сотников (экатонтархов), вроде современных ротных командиров, если только не учитывать того, что, судя по общему контексту, они были скорее кем-то вроде сержантов, пусть и старших.

Должное внимание уделяется сплочённости: люди должны держаться вместе со своими друзьями и родными в контубернии, что в старой римской армии обозначало группу из восьми человек, а в византийской эта цифра колебалась от пяти до шестнадцати, но суть заключалась в том, что эти люди должны были жить, совершать марши и сражаться вместе.

Автор имеет в виду весьма специфическое полевое войско, насчитывающее точно 11 200 тяжёлых пехотинцев, не считая лёгкой пехоты. Их снаряжение с экономической точки зрения бедно, с набивными туниками (кавадии) вместо нагрудных доспехов из металла или хотя бы из вываренной кожи, с высокими башмаками, если это возможно, а в ином случае с «сандалиями, то есть с музакиями или цервулиями», о которых известно, что они служили обувью беднякам, женщинам и монахам[644]. Металлический шлем отсутствует, есть лишь толстая фетровая шляпа – эта особая «тяжёлая» пехота названа так из-за её тактики, хотя она вовсе не облачена в доспехи, в противоположность, например, римским легионерам.

Но на оружие здесь не скупятся. В войсках Хамданидов, которые были предполагаемым врагом, было много конницы, как лёгкой, предназначенной для стычек и набегов (аравиты, по их бедуинскому происхождению), так и тяжеловооружённой (катафракты), предназначенной для атаки. Соответственно этому «Военные предписания» (“Praecepta Militaria”) указывают, что тяжёлая пехота должна быть вооружена толстыми, прочными и длинными пиками (контарии) длиной в 25–30 спифам (5,85—7,02 метра)[645]; издатель считает такие размеры «невероятными» (прим. 29–31, р. 63), что, безусловно, верно для большего из приводимых размеров; но, как и в случае сариссы Филиппа и Александра, их длина позволяла сдерживать натиск конницы, тогда как неудобство их переноски на марше смягчалось тем обстоятельством, что это оружие собиралось из двух половин, скреплявшихся хомутиком, – к чему, возможно, имеет отношение и упомянутая куспия (прим. 32, р. 63). Перечень предписываемого вооружения продолжается «мечами, крепящимися к поясу, топорами или железными палицами, дабы один мог сражаться одним оружием, другой – другим, соответственно мастерству каждого»[646]. Уточняется также, что за поясами у них должны быть пращи, чтобы они могли производить неожиданные броски с расстояния, прежде чем подойти на дистанцию ближнего боя со своими копьями или мечами; пращи обычно дополняли луки у бойцов лёгкой пехоты и были особенно полезны в сырую погоду. Автор предписывает использовать большие щиты (шесть спифам = 1,4 метра), «а по возможности даже больше». За этим стоит отсутствие нательных доспехов и необходимость защиты от града стрел, которыми могли осыпать византийцев люди Сайфа ад-Даулы.

Со всем этим снаряжением тяжёлая пехота действительно должна была быть тяжела, даже слишком тяжела. В связи с этим текст предписывает, чтобы «при каждой группе из четырёх [тяжеловооружённых пехотинцев] находился один человек (анфропос), который должен был во время битвы присматривать за их конями, грузом и съестными припасами»[647].