Я затаил дыхание, мысленно обсуждая, порвет ли Шэннон со мной, если я надеру задницу и сбегу, пока еще могу, потому что эта женщина собиралась отрезать мне член.

— Ты один?

— Конечно. — Закусив кулак, я неохотно повернулся и последовал за ней, молясь всему святому, чтобы моя мать просто отвалила. — Я пытался заснуть, ма.

Мой взгляд метнулся к Шэннон, которая смотрела на меня из-под кровати выпученными глазами. Подойдя к кровати, я встал перед ней и посмотрел на свою мать. Она явно что-то искала. Мою девушку.

— Итак, где Шэннон сегодня вечером? — Спросила мама с ноткой подозрения в голосе.

— Без понятия, — быстро ответил я. Слишком быстро, черт возьми.

— Ты понятия не имеешь? — Мама недоверчиво огрызнулась, обшаривая глазами мою комнату.

— Вообще-то, я думаю, она может быть у Клэр, — поспешил я исправить свою ошибку. — Да. — Энергично кивнув, я опустился на кровать и добавил: — Она определенно сказала мне, что проведет ночь у Клэр.

Мама выгнула бровь. — Это правда?

— Да, ма. — Стараясь быть незаметным, я стащил простыню с кровати и позволил ей упасть с края, скрывая мою девушку. — Господи, что за третья степень? — Затем чья-то рука обхватила мою лодыжку, ногти впились в кожу, и я дернулась от прикосновения. — Господи!

— Что, прости? — Спросила мама, уперев руки в бедра.

— Устал, — выдавил я, хватаясь за соломинку. — Господи, я действительно устал.

— Хм. — Тут что-то привлекло ее внимание, что-то действительно чертовски плохое, потому что ее глаза сузились, а лицо побагровело. Не говоря ни слова, мама подошла к краю моей кровати, и я в ужасе наблюдал, как она наклонилась и подняла коробку с презервативами.

Трахните.

Мою.

Жизнь.

— Открта, — проворчала мама, возвращаясь туда, где я лежала, и бросила коробку мне на колени. — Итак, где же девочка, Джонни?

Я опустил голову, понимая, что меня основательно поимели. — Э-э…

— Я здесь, миссис Кавана, — прохрипела Шэннон, выглядывая у меня между ног. — Простите?

— Шэннон. — Мама прерывисто вздохнула. — Вылезай, пожалуйста, из-под кровати.

— Я вроде как не могу, миссис Кавана, — выдавила Шэннон.

— Почему бы и нет?

— Потому что я вроде как голая? — она выдавила из себя, покраснев.

— И Иисус плакал, — причитала мама, закрывая лицо руками. — Вы оба одевайтесь и встретимся на кухне через две минуты, — выдавила она, прежде чем направиться к двери, но тут же заколебалась. — И дай мне это, — рявкнула она, возвращаясь туда, где я сидел, и выхватывая коробку с презервативами у меня из рук. Шлепнув меня по затылку коробкой из-под презервативов, она прошипела: — Ты, маленькая тряпка для ног! — прежде чем выйти из комнаты, крича: — Джон! Позови приходского священника. Твоему ребенку нужна исповедь!

56

Я ДАЛ ТЕБЕ ОБЕЩАНИЕ

ШЭННОН

Я планировала умереть медленной смертью.

Причина моей безвременной кончины: унижение.

Никогда в жизни я не испытывала такого смущения, как тогда, когда переступила порог кухни и столкнулась лицом к лицу с обоими родителями Джонни всего через несколько минут после потери девственности в тот, что был лучшим, а затем и худшим моментом в моей жизни.

— Мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

— По поводу чего?

— О сексе, Шэннон, о любви.

— Не делай этого с ней, — взмолился Джонни со стула рядом со мной. — Пожалуйста, ма, я умоляю тебя. — Он повернулся и посмотрел на меня. — Заткни уши, детка…

Громко застонав при воспоминании о голосе миссис Каваны, когда она усадила меня на остров для беседы, я натянула на голову свое фиолетовое пуховое одеяло и мысленно приготовилась провести остаток жизни, вцепившись в эту кровать, потому что никогда больше не смогу покинуть свой дом.

Хуже того, мать Джонни настояла на том, чтобы отвезти меня домой одну, что означало еще больше времени наедине, чтобы обсудить птиц и пчел и то, что я не должна позволять ее сыну развращать меня ни в какой форме. По словам миссис Каваны, все мальчики — подростки были псами, управляемыми гормонами, включая ее сына, и я не должна была позволять Джонатану сбить меня с пути истинного.

Слишком поздно для этого, подумала я про себя, сворачиваясь в самый маленький комочек, какой только могла, и вздыхая. Я чувствовала себя по-настоящему неловко, потому что, хотя это была моя идея, именно Джонни принял на себя основную тяжесть гнева своей матери, в то время как его отец ухмылялся в свою газету, кивая и соглашаясь всякий раз, когда его подсказывала жена. В глазах миссис Каваны он был старше и обладал пенисом, следовательно, именно ему следовало знать лучше. Я понятия не имела, что сказать или сделать, когда она начала читать нам обоим лекцию о том, что интимные места — это личное и ими нельзя делиться друг с другом. Это было так унизительно, и несколько часов спустя мое лицо все еще было в огне.

Расслабив конечности настолько, чтобы вытянуть руку и взять телефон с прикроватной тумбочки, я спрятала его обратно под одеяло и посмотрела на время, но только для того, чтобы застонать, когда увидела, что уже два часа ночи.

Иди спать, Шэннон, мысленно уговаривал я. Просто отключи свой мозг и перестань слишком много думать.

Тук, тук, тук…

Напрягшись, я застыла совершенно неподвижно и внимательно прислушалась.

Стук, стук, стук.

Подскочив в постели, я оглядела свою темную спальню, освещенную уличным фонарем снаружи, и попыталась определить источник шума.

Стук, стук, стук.

Мой взгляд приковался к окну.

Стук, стук, стук.

Сбросив одеяло, я выбралась из кровати и сделала глубокий вдох, прежде чем отдернуть занавески.

У меня отвисла челюсть, а сердце бешено заколотилось в груди, когда мой взгляд упал на огромного парня, балансирующего на веранде за моим окном.

— Джонни! — Я ахнула, когда распахнула окно и уставилась на него в полном шоке. — Как ты сюда забрался?

— Я забрался на твой мусорный бак на колесиках, — выдавил он, бросаясь к подоконнику. — Впусти меня, прежде чем я умру.

Поспешив уступить ему дорогу, я наблюдала, как он влез через окно, приземлившись на пол моей спальни с громким стуком. — А как же твой член? — Прохрипела я, не сводя с него глаз.

— Да пошел он ко всем чертям, — проворчал Джонни, вставая. — Я не мог оставить все так после моей мамы, о чем, кстати, я чертовски сожалею. Я даже не знаю, с чего начать исправлять этот беспорядок. — Покачав головой, он сократил расстояние между нами и поцеловал меня в щеку. — Привет, Шэннон. Ты чертовски здорово пахнешь, — сказал он приглушенным тоном, прежде чем быстро углубиться в свою тираду. — Я не знаю, что, черт