23 августа «Утро России» публикует интервью с Гучковым. «Когда кормчий слаб духом, он может быть терпим при штиле, но в момент бури, когда гибнет корабль, власть должна быть взята из неумелых рук», – говорит он. А потом Гучков делает невероятный прогноз политического будущего России: «У нас идут по пути спасения с постоянным опозданием. Один умный октябрист сказал, что Кривошеина дадут только тогда, когда нужен будет Родзянко, Родзянко – когда нужен будет Гучков, Гучкова – когда потребуется Милюков, а Милюкова – когда придется призвать Керенского. У нас все будет, но все не вовремя».

Наконец 25 августа в Думе договариваются о создании Прогрессивного блока, в который входят кадеты, октябристы, прогрессисты и даже часть националистов. Декларация о создании блока требует «немедленного призыва новых лиц, облеченных доверием страны, в Совет министров». В тот же день Рябушинский собирает купечество на экстренное заседание Московского военно-промышленного комитета: «Больше телеграмм посылать не будем, – говорит он. – Нам нечего бояться, нам пойдут навстречу в силу необходимости, ибо армии наши бегут перед неприятелем». Совещание поддерживает требование Прогрессивного блока, такую же резолюцию принимает старообрядческий съезд.

Московские купцы уже собрали на нужды Военно-промышленного комитета 4,5 миллиона рублей[114] (с учетом государственных вливаний), купили два завода, оборудовали их станками, заказанными в США и Швеции, проложили к ним железную дорогу. Осенью 1915 года заводы начинают выпускать снаряды. Всего за остаток года производство винтовок вырастает почти в два раза, пулеметов – в четыре раза, снарядов – более чем втрое.

В сентябре Гучков и Рябушинский избраны членами Государственного совета как представители промышленности. Но переговоры о создании нового правительства так и не возобновляются. Главный сторонник «кабинета обороны» среди действующих министров – Александр Кривошеин – подает в отставку. Он ошибался, считая, что сможет быть «фактическим премьером» при Горемыкине. В кресле премьера Горемыкин оказывается вовсе не беспомощным стариком, а бюрократическим монстром, которого невозможно сдвинуть с места. Не добившись формирования правительства народного доверия, Кривошеин уезжает на фронт работать в Красном Кресте.

3 сентября император издает указ о приостановке заседаний Государственной думы на неопределенный срок. Накануне роспуска Думы депутат Александр Керенский звонит своей подруге Зинаиде Гиппиус. «Что же теперь будет?» – спрашивает она. «А будет… то, что начинается с а…», – отвечает депутат. Целиком сказать не может – телефон прослушивается. Конечно, он имеет в виду анархию.

С отъездом Николая на фронт схема управления страной полностью меняется. Жена убеждает императора, что она и Распутин – единственные надежные его советчики. Тот факт, что с ней больше не общаются родственники ее мужа, Александра считает не несчастьем, а благом. У нее есть чудесная икона с колокольчиком (подаренная еще доктором Филиппом), которая предупреждает императрицу о злых людях и мешает им приближаться к ней. Именно поэтому, считает императрица, от нее шарахаются родственники императора – их отпугивает икона. «Это не по моей воле, а Бог желает, чтобы твоя бедная жена была твоей помощницей», – пишет она мужу.

В столицу Александра не ездит, члены правительства сами приезжают к ней в Царское Село. Она очень этим гордится. Распутин называет ее новой Екатериной Великой, и это сравнение льстит Александре. «Ни у одной императрицы со времен Екатерины не было столько власти», – пишет она. В письмах к мужу она сетует на то, что такое положение ее якобы тяготит, – но Николай понимает, что жена на самом деле довольна сложившейся ситуацией. И благодарит ее за то, что она частично взяла на себя управление страной, пока он на фронте.

Почти во всех своих решениях царица руководствуется советами Распутина. И ни на минуту не сомневается в «Божьем человеке». Он, в свою очередь, не стесняется бравировать своим влиянием. Кадровая текучка увеличивается – Распутин то и дело советует сменить то одного, то другого министра. А императрица советует мужу «отдать себя больше под Его руководство», потому что «та страна, государь которой направляется Божьим человеком, не может погибнуть».

Распутин ежедневно принимает у себя десятки просителей, часто сам наведывается к крупным чиновникам, в том числе к министрам. Несколько раз в неделю встречается с Анной Вырубовой, ближайшей подругой императрицы. Как правило, он вызывает ее к себе домой, на Гороховую, но пару раз в неделю приезжает в ее знаменитый «маленький домик» в Царском Селе – неподалеку от дворца, в котором живет императорская семья. В такие дни в домик приходит и Александра.

По мелким кадровым вопросам императрица прислушивается к чутью и советам Вырубовой – она тоже хорошо умеет отличать «друзей» от «врагов».

Многие, хотя и не все, просьбы Распутина и императрицы Николай выполняет. Правда, часто с задержкой – царь не любит быстрых перемен, и Александре приходится настойчиво писать ему об одном и том же назначении или увольнении по три-четыре раза.

При этом слухи, которые ходят о Распутине, конечно, чудовищно преувеличивают его роль. Столичной интеллигенции он кажется просто дьяволом во плоти, который устраивает пьяные оргии в Царском Селе, пока наивный царь находится в Ставке. «Гриша правит, пьёт и фрейлин ебёт. И Федоровну, по привычке», – пишет 24 ноября 1915 года в дневнике Зинаида Гиппиус. Это, конечно, неправда. И императрица, и ее подруга Вырубова искренне считают Распутина святым – какой-либо сексуальный подтекст в их отношениях отсутствует.

Почти все члены царского правительства в воспоминаниях пишут, что влияние Распутина на государственную политику очень сильно преувеличено, на самом деле они почти не чувствовали его вмешательства – за исключением разве что «единичных случаев». А единичные случаи такие: осенью 1915 года Распутин, например, подбирает нового министра внутренних дел, нового министра церкви и нового петербургского митрополита. После этого начинает искать нового премьер-министра.

Императрица, конечно, нежно относится к Ивану Горемыкину, но ему уже 76 лет, и все говорят, что глава правительства совершенно одряхлел. Возраст не смущает Александру, она по-прежнему убеждена в преданности премьера, но ей хочется найти человека пожестче, чтобы он взял в свои руки оппозицию и Государственную думу, навел бы порядок. Александра считает, что активизация гражданского общества – это недоработка старого премьера, у которого не хватает сил, чтобы закрутить гайки.

Апатичный глава правительства, которого уже не в первый раз увольняют, неизменно счастлив тому, что мука закончилась. В прошлый раз он радовался, уступая свое место Столыпину, теперь ему на смену приходит 68-летний Борис Штюрмер (который и в прошлый раз считался соперником Столыпина). Распутин рекомендует его именно как более твердого человека. «Он высоко ставит Григория, что очень важно», – пишет императрица мужу.