войны, которое считалось пассивным и дискредитирующим. Это было несправедливо по отношению к людям, которые тщательно и разумно продумывали стратегию и с определенным мастерством противостояли дипломатическим шагам Эдуарда III. Но их достижения были менее очевидны, чем тот факт, что король трижды сталкивался со своим противником на поле боя и отказывался от сражения. Вторая причина недовольства была более сложной — растущие финансовые трудности аристократии, возникшие в результате депрессии в сельском хозяйстве и усугубленные факторами, которые можно было справедливо возложить на правительство. Дворянам не удавалось полностью избежать налогообложения, даже если они боролись с ним. Они больше других страдали от манипуляций с чеканкой монет. Они платили налоги с продаж, как и все остальные. В 1340 году во многих частях Франции с них взимался налог на имущество в размере 2%. Военное жалованье, заработанное французскими рыцарями, хотя и было щедрым по европейским меркам, покрывало только их расходы на войну, если оно выплачивалось быстро и в полном объеме, чего часто не происходило. Бережливость не была аристократической добродетелью во время войны, как и в мирное время. Возможно, Раулю де Бриенну, графу д'Э и коннетаблю Франции, не нужно было тратить целое состояние на то, чтобы красоваться на свадьбе канцлера Филиппа VI, но, учитывая масштаб войны, должность и ранг этого человека, большинство его огромных расходов в 1330-х и 1340-х годах были неизбежны: содержание большой свиты и огромной конюшни боевых коней, большие расходы на постоянные путешествия со всем своим семейством, большая часть которых возмещалась ему с большим опозданием или не возмещалась вовсе. Несмотря на солидные пенсии, подарки и пособия от короны, его долги превысили доходы от его имущества, и он умер банкротом в 1344 году. Граф д'Э был крайним случаем, но его проблемы в меньшем масштабе испытывала почти вся военная аристократия. Аристократы продали значительную часть своих земель, которые, как правило, были разбиты на мелкие участки или перешли к церковным корпорациям или юристам и государственным служащим, чье благосостояние, казалось, не уменьшилось. Они заложили то, что осталось, чтобы обеспечить кредиты, взятые у ростовщиков под разорительные проценты, значительно превышающие установленный законом максимум в 21%. Масштабы, с которыми дворяне продавали землю в начале 1340-х годов, были настолько велики, что покупателей беспокоила возможность того, что после заключения мира их могут заставить вернуть свои приобретения. Личный секретарь короля, который был занят покупкой земли и знал мысли Филиппа VI, как никто другой, принял меры предосторожности и получил королевские гарантии на тот день, когда "король или его преемники могут милостиво разрешить дворянам своего королевства вернуть свое наследство и владения, проданные простолюдинам из-за бремени наших войн, заплатив не более чем полученные деньги за продажу"[699].

Эти два фактора недовольства были тесно связаны между собой. Неудачные действия французских командиров и оборонительные доктрины короля лишили войска большинства традиционных средств, позволяющих сделать войну прибыльной. Луис де ла Серда, когда он служил адмиралом у бретонского побережья в 1342 году, взимал большие суммы в качестве платы за защиту с торгового флота. Кто-то (неясно кто), должно быть, хорошо заработал на выкупах за графов Солсбери и Саффолка. Коннетабль очень хорошо заработал на трофеях после взятия Бурга и Блая. Но это были редкие возможности. Война велась на французской земле, которую нельзя было грабить. Кроме Бурга и Блая, французские войска не взяли штурмом ни одного значительного города. Без сражений было мало возможностей взять пленных с целью получения выкупа[700].

За тридцать лет до этого хронист Жоффруа Парижский[701] описал разочарование и гнев дворян, которые заложили свои земли, чтобы купить боевых коней для фламандской кампании 1314 года, а затем были распущены по домам в результате заключения убогого мира:

Добрые господа пострадали

Купив боевых коней

Оплаченных золотом[702].

Король Франции не мог забыть, что именно такое же сочетание экономических трудностей и уклонение от сражений спровоцировало дворянство поколения его отца на самое опасное восстание того времени.

В этих условиях покровительство правительства приобретало все большее значение как средство покупки лояльности и преодоления разрыва между растущими расходами аристократии и их сокращающимися доходами. Филипп VI хорошо понимал это. Он щедро одаривал своих друзей и сторонников. Формулировки из его хартий, говорят сами за себя: этому человеку — пенсия, чтобы он мог поддерживать свой благородный статус; тому — взнос на выкуп из плена; другому — подарок, чтобы помочь ему заменить потерянное снаряжение. Однако у короны не было ресурсов, чтобы избавить всех их от финансовых трудностей, которые испытывала и ее собственная казна. Посторонним людям щедрость короны неизбежно казалась капризом, а контраст между теми, кто пользовался покровительством короля, и теми, кто им не пользовался, непростительным. Последствия такого положения дел ощущались далеко за пределами королевского двора. Дарственная на завоеванное или конфискованное имущество, доходная государственная должность, разрешение на проведение ярмарки или взимание пошлин, ценный земельный пай, освобождение от того или иного вида налогов или от посягательств на сеньориальную юрисдикцию — все эти блага создавали разницу между процветанием и относительной бедностью. Конкуренция за них была острой, и в провинциальных сообществах Франции опасность потерять королевскую благосклонность имела большое значение.

В Котантене семья Бертран когда-то на более или менее равных условиях соперничала за влияние и богатство с семьями Аркур и Таиссон. К началу 1340-х годов респектабельная, но не особенно выдающаяся карьера на королевской службе позволила Роберту Бертрану полностью затмить своих соперников. В 1343 году доходы семьи оценивались в 3.000 ливров в год на каждого, что было вполне прилично, но, конечно, не соответствовало их притязаниям. Доход Роберта от одних только королевских пожалований должен был значительно превышать эту сумму. Щедрое жалованье, ярмарки в Онфлёре и Маньевиль, чрезвычайно выгодные привилегии в лесах, находящихся под строгой охраной, и, возможно, богатая наследница для его второго сына — все это были плоды королевской благосклонности. Помимо пожалований, приносивших ему доход, он пользовался покровительством для своих вассалов, мог добиваться привилегий для своих друзей и имел статус, вытекавший из его капитанства на близлежащем побережье и владения недавно завоеванными Нормандскими островами. Если бы Бертран не был маршалом, вряд ли его брат стал бы в 1338 году епископом Байе, одной из самых богатых епархий Нормандии. Внезапное нарушение местного баланса сил, вероятно, стало основной причиной восстания Жоффруа д'Аркура и причиной того, что семья Бертран стала его главной мишенью. К восстанию присоединился и глава дома Таиссон. Однако Роберт Бертран был далеко не самым главным из слуг Филиппа VI к которым тот проявлял свою благосклонность[703].

* * *

Положение в Нормандии хорошо иллюстрирует возникшие политические проблемы от высоких налогов, которые, должно быть, имели для сторонников Жоффруа даже большее значение, чем возвышение маршала Роберт Бертрана. Как и другие провинции Франции, Нормандия пользовалась налоговыми льготами в течение нескольких лет до начала войны, что