Мы пошли обратно к мотоциклу, провожаемые взглядами столпившихся вокруг зрителей. Если бы на месте иранцев были индийцы – неважно, из каких мест, какой этнической группы, веры или касты, – нам пришлось бы драться со всей улицей. Но поскольку стычка происходила между иностранцами, все лишь с любопытством наблюдали за ней, но не испытывали никакого желания принять в ней участие. Мы поехали в сторону Колабы, толпа стала расходиться.

Абдулла так и не сказал мне, что это были за люди и по какому поводу он схватился с ними, а я не стал спрашивать. Мы лишь однажды вспомнили об этом много лет спустя, и он сказал мне, что в тот день он по-настоящему полюбил меня – и не потому, что я поддержал его, а именно потому, что я не спросил, из-за чего весь сыр-бор. Это его восхитило больше, чем восхищало во мне когда-либо что-либо иное.

На Козуэй недалеко от моего дома я попросил Абдуллу притормозить, потому что заметил девушку, которая шла, как ходят все местные, – по мостовой вдоль тротуара, чтобы избежать толкучки. В ней что-то изменилось с тех пор, как я видел ее в последний раз, но белокурые волосы, красивые длинные ноги и манеру ходить, покачивая бедрами, я узнал сразу. Это была Лиза Картер. Я велел Абдулле остановиться рядом с ней.

– Привет, Лиза.

– А, Гилберт! – откликнулась она, подняв темные очки на лоб. – Как дела в посольстве?

– Да как обычно, – рассмеялся я, – то кризис где-нибудь, то спасательная акция. Ты выглядишь классно, Лиза.

Ее светлые волосы стали длиннее и гуще, лицо полнее и румянее, фигура более стройной и подтянутой. На ней был белый топ с воротником хомутиком, белая мини-юбка и римские сандалии. Загорелые руки и ноги отливали золотисто-каштановым цветом. Она выглядела как нормальная красивая девушка. Она и была красивой девушкой, очень красивой.

– Ну да, я излечилась и стала паинькой, – проворчала она, сердито глядя на меня с нарочито фальшивой широкой улыбкой. – И что толку? Ты приходишь в норму, а мир вокруг сходит с катушек. Без дерьма не обойтись – либо с той, либо с другой стороны.

– Это не страшно, – рассмеялся я. – Главное – боевой дух.

Оттаяв, она тоже засмеялась.

– Это твой друг?

– Да, Абдулла Тахери. Абдулла, это Лиза Картер.

– Симпатичная машинка, – заметила Лиза.

– Вы не хотели бы… прокатиться? – спросил он с белозубой улыбкой.

Она посмотрела на меня, я в ответ поднял руки вверх, давая понять, что решать ей, и слез с мотоцикла.

– Это моя остановка, – сказал я; Лиза и Абдулла продолжали смотреть друг на друга. – Место свободно. Можешь занять его.

– О’кей, – сказала она. – Посмотрим, как у нас получится.

Приподняв юбку, она взгромоздилась на заднее сиденье. Те немногие из сотен прохожих, кто еще не таращился на нее, раскрыв рот, присоединились к остальным зевакам. Абдулла пожал мне на прощание руку, ухмыляясь, как школьник. Мотор взревел, и они влились в поток транспорта.

– Симпатичная машинка, – произнес голос у меня за спиной. Это был Джордж Близнец.

– Эти «Энфилды» недостаточно надежны, – заметил другой голос с сильным канадским акцентом. Джордж Скорпион.

Они жили прямо на улице, ночуя в подъездах и добывая средства к существованию за счет туристов, которым сбывали сильнодействующие наркотики. Образ жизни сказывался на их внешности: они были небриты, немыты, нечесаны и неряшливы. И при этом неглупы, честны и беззаветно преданы друг другу.

– Привет, парни! Как жизнь?

– Неплохо, сынок, – откликнулся Джордж Близнец с ливерпульской певучестью в голосе. – Сегодня в шесть часов встречаемся с клиентом.

– Постучи по дереву, – бросил Скорпион, нахмурившись в предчувствии возможных осложнений.

– Не волнуйся, свое заработаем, – беспечно отозвался Близнец. – Клиент в порядке. Нормальный трудяга.

– Да, заработаем, если не вляпаемся во что-нибудь, – проворчал Скорпион капризным тоном.

– Не иначе, в воду сегодня что-то подмешали, – пробормотал я, глядя на удалявшиеся спины Лизы и Абдуллы.

– В смысле? – спросил Близнец.

Я думал о Прабакере, Викраме и Джонни Сигаре. А что касается Абдуллы, то, судя по его глазам, было бы слишком мало сказать, что Лиза показалась ему интересной девушкой.

– Любопытно, что ты упомянул это, Лин. Что ты скажешь о сексуальной мотивации? – спросил Скорпион.

– О чем?

– Это он так закидывает удочку, – заметил Близнец, игриво подмигнув мне.

– Брось трепаться, – прервал его Скорпион. – Серьезно, Лин, что ты думаешь о сексуальной мотивации?

– Я обычно не думаю о ней, а чувствую ее.

– Понимаешь, у нас тут вышел спор…

– Дискуссия, а не спор, – прервал его Близнец. – Я не спорю с тобой, а дискутирую.

– У нас тут вышла дискуссия насчет того, что движет людьми, какова их мотивация.

– Должен тебя предупредить, Лин, – заметил Близнец, тяжело вздохнув, – что эта дискуссия длится у нас уже две недели, и Скорпион упрямо не желает трезво взглянуть на вещи.

– Как я уже сообщил тебе, у нас развернулась дискуссия по вопросу о том, что служит для людей мотивацией, – продолжал вещать Джордж Скорпион деловитым тоном профессора, читающего за кадром сопроводительный текст к научно-популярному фильму. Он знал, что этот тон крайне раздражает его английского друга. – Видишь ли, Фрейд сказал, что нами движет половое влечение. Адлер[113]был не согласен с ним и сказал, что главное в нас – стремление к власти. А Виктор Франкль[114]сказал, что половое влечение и стремление к власти, конечно, играют важную роль, но даже когда нам не светят ни секс, ни власть, все равно что-то непрерывно нас подхлестывает.

– Да, и это «что-то» – поиск смысла, – вставил Близнец. – Но это то же самое, что власть и влечение, только выраженное другими словами. Мы стремимся к власти, чтобы удовлетворить свое половое влечение, и ищем смысл для того, чтобы понять влечение. Как ни назови это, в итоге все равно придешь к сексу. Все эти надуманные теории – просто одежды, и когда снимешь их, останется голый секс, согласен?

– Не согласен, – возразил Скорпион. – Нами всеми движет стремление познать смысл жизни. Мы хотим понять, ради чего все существует. Если бы все было только ради секса или ради власти, мы ничем не отличались бы от шимпанзе. Поиски смысла – вот что делает человека человеком.

– Нет, Скорпион, поиски секса – вот что делает нас людьми, – ухмыльнулся Близнец еще более игриво. – Просто это было давно, ты забыл.