М. Джеймс

Темный покровитель

1

ДЖИА

Я так взволнована, что едва могу усидеть на месте. До моей свадьбы осталась всего одна неделя. Но я волнуюсь не только из-за самой свадьбы. Как и многие другие дочери мафии, я выхожу замуж по расчету. Но в отличие от других, я сама выбрала своего будущего мужа.

Принца Братвы — наследника пахана.

Сидя на одном конце длинного стола для завтрака в столовой и ковыряясь в тарелке с яйцом-пашот, фруктами и тостами, я не перестаю думать о том, что сегодня я в последний раз увижу своего жениха до дня нашей свадьбы. Когда дата так близка, целая неделя кажется вечностью. Моя кожа покрывается колючками от предвкушения, а в голове роятся воспоминания обо всех моментах, которые мы провели вместе за время наших свиданий. Маленькие прикосновения и почти робкие касания губ, шепот, намекающий на то, что все еще впереди.

Пульс замирает в горле, когда я представляю себе момент, когда нам больше не нужно будет останавливаться на поцелуе, когда нам вообще не нужно будет останавливаться. Только на прошлой неделе я купила нижнее белье для брачной ночи, прогуливаясь по магазинам с подругами. Теперь я думаю только о том моменте, когда мой новоиспеченный муж расстегнет мое платье и увидит, что я выбрала для него.

До сих пор мне везло, и я это знаю. Большинство девушек в моем положении либо вообще не знакомятся со своими мужьями до дня свадьбы, либо знают, за кого выйдут замуж, но это не та пара, от которой они в восторге. Только за последний год я побывала на трех свадьбах, и все женихи заставили меня почувствовать себя более счастливой, в том, что мой отец заботится о моем выборе в этом вопросе.

Вернее, заботился. Я тяжело сглатываю при напоминании о том, что вместо отца справа от меня за столом за завтраком сидит мой крестный отец и опекун Сальваторе Морелли. Он смотрит на меня, когда я беспокойно ерзаю на своем месте, и приподнимает одну темную бровь.

— Ты энергична сегодня утром, — беззаботно замечает он. — Это как-то связано с тем, что через несколько часов приедет наследник Ласилов?

Я прикусываю губу, не зная, как ответить.

— Не обязательно нужно быть таким раздражительным по этому поводу, — бормочу я, не в силах промолчать об этом, как мне кажется. Мое волнение немного утихает, когда я смотрю на суровое выражение лица Сальваторе, и мое раздражение растет. — Я знаю, что ты не одобряешь Петра, но решение принимал мой отец, а не ты.

Похоже, моя раздражительность его не трогает, но, впрочем, как и всегда. Я отворачиваюсь от него, желая вернуться к своим мечтам о дне свадьбы, о первом поцелуе у алтаря, о губах Петра, наконец-то коснувшихся моих после столь долгого времени. Его губы всегда казались теплыми и мягкими, и я сотни раз думала о том, каково это — быть по-настоящему поцелованной. Быть поцелованной им, мужчиной, которому я обещана.

Голос Сальваторе снова прорывается сквозь мои фантазии, и я стискиваю зубы.

— Я преданно служил твоему отцу всю его жизнь, — спокойно говорит Сальваторе. — И буду продолжать это делать. В том числе и потому, что он пожелал, чтобы я был твоим опекуном до тех пор, пока не будут произнесены брачные обеты, нравится ли тебе, что я здесь, под твоей крышей и за твоим столом, или нет, Джиа, но все будет именно так.

Мне это не нравится. Каждый раз, когда упоминается Петр Ласилов или Братва в целом, я чувствую, как он напрягается. Я вижу, как темнеет выражение его лица. И хотя мафия давно не питает любви к Братве, а Братва к мафии, он, похоже, особенно их недолюбливает.

— Мой брак должен устранить разрыв между двумя семьями, — напоминаю я ему. — Это ведь хорошо, правда? — И улучшает ситуацию тот факт, что я с нетерпением жду дня своей свадьбы, а не боюсь его.

Я раздраженно накалываю кусочек клубники на своей тарелке — часть весеннего фруктового салата, который наш повар сделал регулярной частью апрельского завтрака. С тех пор как Сальваторе переехал сюда жить, он постоянно расспрашивает меня о подобных вещах, в частности, как много я знаю о ведении мафиозного хозяйства. Очевидно, он считает, что мой будущий муж будет ожидать, что я буду хорошо разбираться в управлении персоналом, составлении меню на неделю и вообще в управлении особняком. На самом деле я не думаю, что Петру будет до этого дело, как по мне, какой смысл иметь штат, если я должна всем этим управлять? Мой отец никогда не настаивал на том, чтобы я училась чему-то подобному, и наше хозяйство, казалось, шло своим чередом. Но мой крестный, похоже, считает, что это было серьезным упущением в моем воспитании как будущей жены мафиози… или Братвы.

Если бы я росла с матерью, возможно, все было бы иначе. Но она умерла, когда я была еще маленькой, и мой отец не женился снова. Он не слишком заботился о том, чтобы найти кого-то, кто мог бы научить меня тому, чему научила бы она.

Сальваторе издает горловой звук, который кажется мне неодобрительным.

— Как всегда, на встрече у тебя будет охрана. Не пытайся выскользнуть из сада или улизнуть с ним куда-нибудь наедине. Все время оставайся на виду у охранников. Ты меня поняла?

Я издала резкий, разочарованный вздох.

— Да. Я поняла.

Он хмурится.

— Ты краснеешь, Джиа. Что бы ты ни думала о своем женихе, это не подходит для стола за завтраком. По правде говоря, тебе вообще не подобает думать о таких вещах.

— Тебе всегда нужно быть таким мокрым одеялом? — Огрызаюсь я, отталкивая от себя тарелку. Аппетит пропал, потому что Сальваторе, похоже, намерен превратить мое ожидание в лекцию о хорошем поведении. Его напоминание о охранниках — всего лишь еще один способ сделать это.

По крайней мере, в этом Сальваторе и мой отец похожи, за мной всегда присматривали, чтобы я не пыталась улизнуть в темные углы со своими намерениями. Но отец опасался, что все зайдет слишком далеко, что естественное желание двух молодых людей, которые со временем поженятся, выйдет из-под контроля, и даже мне пришлось признать, что такое возможно. Все ограничилось одним неловким разговором, в котором он указал мне, что Братва может отказаться от брака,