Далее почерком Сталина дописано: «Все эти лица признали себя виновными».

Подумать только, как бедна фантазия главного Инквизитора: более половины состава ЦК – «шпионы» и «агенты царской охранки»! Двадцать лет после краха дома Романовых их жандармское ведомство продолжало как ни в чем не бывало действовать! Все это похоже на безумие, пир злой силы! Просматривая пожелтевшие листки, которые рассылались членам ЦК для заочного голосования, я не встретил ни одного несогласия, возражения, сомнения. Только «за», «согласен», «безусловно согласен», «верное решение», «необходимая мера» и т. д. Совесть безмолвствовала в заточении лжи и страха.

К концу 1938 года фактически не оставалось кандидатов, которыми можно было заполнить страшную брешь. Из 139 членов и кандидатов в члены ЦК партии, избранных на XVII съезде, 97 человек, или 70 %, были арестованы и в 1937–1938 годах погибли. Такова судьба не только большинства членов Центрального Комитета, но и основной части делегатов «съезда победителей». А ведь 80 % делегатов XVII съезда с правом решающего голоса были большевики со стажем до 1921 года! Это люди, прошедшие ленинскую школу, подполье, революцию, гражданскую войну. Сталин не мог забыть, что почти триста делегатов голосовали тогда против него. Кто они? Диктатор в каждом видел потенциального врага.

Республиканский, краевой и областной эшелоны также были обескровлены. Многие обкомы были просто обезглавлены; все секретари партийных комитетов попадали, по словам Кагановича, на «жительство» к Ежову. Назову лишь несколько фамилий из тысяч местных партийных и советских работников, кому довелось испить из «чаши Иосифа»: А. Богомолов, Т. Братановский, Е. Вегер, М. Гусейнов, Б. Додобаев, Н. Журавлев, С. Зегер, В. Еременко, Ю. Коцюбинский, Г. Крутов, Н. Марголин, Д. Орлов, Н. Степанян, Я. Попок, А. Шпильман, А. Ханджян, многие, многие другие. Обобщенные данные мог иметь только Сталин. Что думал он, листая страшные сводки и доклады Ежова, Ульриха, Вышинского, когда мог «убедиться», что страна, партия, армия, народное хозяйство – во власти врагов? Неужели ему не могла прийти даже мысль о том, что его концепция «врагов народа» чудовищна в своей нелепости и преступности? Но «вождь» отличался последовательностью. Раз принятое решение Сталин всегда старался довести до конца. С «очищенным» обществом он добьется многого, о чем будут «говорить в веках»…

Однажды, обсуждая с Ежовым в присутствии Молотова очередной список, Сталин, не обращаясь ни к кому, обронил:

– Кто будет помнить через десять – двадцать лет всех этих негодяев? Никто. Кто помнит теперь имена бояр, которых убрал Грозный? Никто… Народ должен знать: он убирает своих врагов. В конце концов, каждый получил то, что заслужил…

– Народ понимает, Иосиф Виссарионович, понимает и поддерживает, – как-то машинально откликнулся Молотов.

Хотя оба они должны были знать, что народ безмолвствовал. Крики одобрения были гласом неведения, бесправия и подавленности.

Рассуждения «вождя» о том, что нужно «научиться ценить людей, ценить кадры», выглядят в высшей степени кощунственными. Ежов, который в октябре 1937 года стал кандидатом в члены Политбюро, не знал предела в цинизме и беззаконии. По его предложению органы НКВД стали готовить списки лиц, которые попадали под юрисдикцию коллегий военных трибуналов. Например, стоило вменить человеку в вину шпионаж, как он представал уже перед военным трибуналом. О том, как расправлялись со «шпионами» и сколько их было «выявлено», свидетельствует, например, такое донесение Ульриха:

«Комиссару Государственной безопасности I ранга

тов. Берия Л.П.

За время с 1-го октября 1936 года по 30-е сентября 1938 года военной коллегией Верховного суда СССР и выездными сессиями коллегий в 60 городах осуждено:

к расстрелу 30 514 человек

к тюрем. закл. 5643 человека

Всего 36 157

15 октября 1938 года

В. Ульрих».

В 1937–1938 годах Ежов, а потом и Берия направили на имя Сталина множество списков «шпионов», где заранее, до суда, предлагалась конкретная мера наказания (в подавляющем большинстве случаев – расстрел). Но сначала они получали донесения от Ульриха. Вот еще одно такое сообщение:

«Комиссару госбезопасности I ранга,

зам. наркома внутренних дел СССР тов. Берия

В сентябре 1938 года военной коллегией Верховного суда Союза ССР в Москве, Ленинграде, Киеве, Харькове, Хабаровске и других городах осуждено:

к расстрелу 1803 человека

к тюремн. закл. 389

Всего 2192

В. Ульрих».

В октябре будет больше: 3588… Но это только «работа» военных трибуналов. А сколько «работало» обычных судов?! Сталин, любивший поговорить о том, что нужно заботиться о человеке, кадрах, проявлять внимание к каждому коммунисту, утверждал без колебании эти страшные списки.

До сих пор есть еще немало людей, которые хотели бы отделить эту сторону деятельности Сталина, характеризующуюся предельной античеловечностью, от тех мер, которые он осуществлял как глава партии и народа по реализации социально-экономических планов и программ. Даже если, согласно логике этих людей, признавать его «заслуги» в этой области, мы не имеем права, прежде всего морального, выдавать Сталину индульгенцию в том, что «он совершал преступления, искренне веря в то, что совершает их во благо страны». Какое же это «благо страны», если для его фундамента требовались сотни тысяч, миллионы человеческих черепов?! Поэтому очень спорно заявление Н.С. Хрущева на XX съезде о том, что «мы не можем считать, что поступки Сталина были поступками безумного деспота. Он считал, что так нужно было поступать в интересах партии, трудящихся масс, во имя защиты революционных завоеваний. В этом-то и заключается трагедия!»

Согласиться с этим нельзя. Сталин сознательно создавал режим личной диктатуры, в условиях которой он считал себя абсолютно свободным в выборе средств. При чем здесь «защита революционных завоеваний», о которой говорил Хрущев?! Страшное, пьянящее чувство абсолютной власти двигало Сталиным… Повторюсь: абсолютная власть развращает абсолютно. Сталин не мог не знать, что развязанный им террор против партийных, хозяйственных и военных кадров ведется на основе сплошных нарушений социалистической законности. Он не мог не знать, что ни Косиор, ни Постышев, ни Рудзутак, ни Чубарь, ни Эйхе не были врагами народа. Сталин не мог не знать о сплошной фальсификации политических процессов. Если бы над его деятельностью был реальный общественный, партийный, государственный контроль, Сталину не удалось бы провоцировать беззаконие, он просто не решился бы на него. Полная безнаказанность и бесконтрольность позволили проявиться самым отвратительным чертам его характера. Созданная «вождем» тоталитарная система открыла простор для любых действий диктатора. Абсолютная свобода Сталина означала абсолютную несвободу для всех, кто от него зависел. Но в целях морального и социального камуфляжа «вождь» продолжал публично фарисействовать.