– Ты и впрямь думаешь, что она такая ветреница, Чеза? – пробормотала Эгвейн. Почти согревшись под покровами, она почувствовала сонливость. Ей хотелось спать, но еще не теперь. Мигрени, и суставы, и желудок? Найнив смеялась бы до слез, услышав такое. В конце концов, может, ее головную боль разогнала вся эта болтовня Восседающих. – Халима заигрывает, но не думаю, чтобы у нее когда-то заходило дальше флирта.

Чеза помолчала, поджав губы.

– Она_ заставляет меня тревожиться, Мать, – произнесла она

наконец. – С Халимой что-то неладно. Я это чувствую все время,

когда она рядом. Словно кто-то подкрадывается ко мне сзади, или

словно мужчина подглядывает, как я купаюсь, или……………………… – Она рас-

смеялась, но смех был нервный. – Не знаю я, как это описать. Про-

сто неладно.

Эгвейн вздохнула и поплотнее укуталась.

– Доброй ночи, Чеза. – Быстро направив Силу, она погасила лампу, погрузив палатку в кромешную тьму. – Ты спи сегодня в своей кровати. – Халима расстроится, если придет и обнаружит кого-то на своей койке. Неужто она действительно сломала руку мужчине? Тот должен был как-то ее спровоцировать.

Ей хотелось сегодня увидеть сны, спокойные сны – по крайней мере такие, какие она могла бы вспомнить. Лишь немногие из ее снов можно было бы назвать спокойными. Однако сперва ей надлежало войти в другой тип сна, но для этого ей требовалось некоторое время, после того как она уснет. Не нуждалась она и в тер'анг-риалах, которые столь тщательно охранял Совет. Соскользнуть в легкий транс было ничуть не сложнее, чем решить сделать это, тем более она так устала и…

…бестелесная, плыла она в бескрайней тьме, окруженная бескрайним морем огоньков, огромный водоворот крошечных точек, сияющих ярче, чем звезды в ясную ночь, более многочисленные, чем звезды. То были сны всех людей мира, людей всех миров, что были или могли быть, иные из миров были столь странными, что она даже не пыталась постичь их. Все они были видны здесь, в узкой щелке меж Тел'аран'риодом и бодрствованием, в бесконечном просторе меж явью и сном. Иные из снов она узнавала с первого взгляда. Они все выглядели одинаково, однако она отличала их столь же уверенно, как лица сестер. Иных она избегала. Сны Ранда всегда были закрыты щитом, и она опасалась, что он может узнать о попытке вторжения в них. Все равно щит не позволит ей ничего увидеть. К сожалению, она не могла сказать, где находился тот, кто видел сон. Здесь две световые точки могли плыть рядом, а тела их разделяли тысячи миль. Ее потащили сны Гавина, и она спаслась бегством. В его снах таились свои опасности, отчасти из-за того, что половина ее существа стремилась погрузиться в них. Сны Найнив дали ей передышку и желание вложить в глупую женщину боязнь Света. Однако Найнив до сих пор удавалось не обращать на нее внимания, а Эгвейн не хотела опускаться до того, чтобы тащить ее в Тел'аран'риод против воли. Такое проделывали Отрекшиеся. И это было искушением.

Двигаясь и не двигаясь, она искала одну из сновидцев. Одну из двух, подойдет любая. Огоньки кружили вокруг, пролетали, сливаясь в полосы, пока она неподвижно плыла в этом звездном море. Она надеялась, что хоть одна из тех, кого она выискивала, уже уснула. Свет знает, уже достаточно поздно для любого. Смутно осознавая свое тело в реальном мире, она заметила, что зевнула и поджала ноги под покровами.

Затем Эгвейн увидела ту светящуюся точку, которую искала. Та проплывала в поле ее зрения, и она ринулась к ней, так что та превратилась из звездочки на небе в полную луну, а затем в мерцающую стену, которая заполнила все и пульсировала подобно живой. Конечно, она не прикоснулась к ней, это могло привести к любым осложнениям, в том числе и со сновидцем. Кроме того, случайное попадание в чей-либо сон может смутить. Когда между ней и сном оставалось пространство не толще волоса, она остановилась усилием воли и осторожно заговорила, чтобы ее голос не был услышан как крик. У нее не было ни тела, ни рта, но все же она говорила.

– Илэйн, это Эгвейн. Встреть меня на обычном месте. – Она не думала, что кто-то сможет подслушать без того, чтобы она не узнала об этом, но все же не стоило говорить подробнее.

Огонек мигнул, погас. Илэйн пробудилась. Но она вспомнит и будет знать, что голос не был всего лишь частью сна.

Эгвейн двинулась^ в сторону. Возможно, это больше походило на шаг, в котором она замерла посередине. Похоже было и на то и на это. Она двинулась и…

…она стояла в небольшой комнате, пустой, если не считать поцарапанного деревянного стола и трех стульев с прямыми спинками. В двух окнах была видна лишь ночная тьма, но существовало и странной природы освещение. Оно не было похоже ни на свет лампы, ни солнца, ни луны. Оно не исходило ниоткуда, но все же существовало. И его вполне хватало, чтобы ясно разглядеть эту печальную комнатку. Пыльные панели на стенах были изъедены жуками, разбитые оконные стекла позволяли снегу ложиться поверх веточек и прошлогодней листвы. По крайней мере, иногда на полу бывал и снег, и кучки ветвей и листьев. Стол и стулья стояли на своих местах, но когда она переводила взгляд, снег иногда исчезал, а ветви и бурые листья оказывались на другом месте, словно перенесенные ветром. Иногда они перемещались, даже пока она смотрела на них, – вот они здесь, а вот уже там. Это уже не казалось ей более странным, чем ощущение, что за тобой наблюдают невидимые глаза. Все это не было взаправдашним, просто так устроен Тел'аран'-риод. Отражение сна и яви, перемешанных друг с другом.

Повсюду в Мире Снов ощущалась пустота, но эта комната казалась совсем пустой, подобное ощущение способно создать лишь место, которое действительно покинуто в мире яви. Несколько месяцев назад эта комнатка была кабинетом Амерлин, гостиницу, где она находится, называли Малой Башней, деревушка же носит название Салидар. Она была отвоевана у разросшегося леса и являлась средоточием сопротивления Элайде. Выйди теперь наружу, она бы увидела молодые деревца, пробившиеся посреди улиц, которые некогда были с такими трудами расчищены. Сестры все еще Перемещались в Салидар, чтобы посетить голубятни, в опасении, что голубь, посланный одним из «глаз-и-ушей», попадет в чужие руки, однако делали это лишь в мире яви. Здесь бесполезно идти на голубятню, как и мечтать о том, чтобы голуби чудом нашли тебя. У прирученных животных, похоже, не было отражений в Мире Снов, и ничто из того, что совершалось здесь, не могло поколебать мир яви. У сестер, получивших в пользование тер'ангриал, для хождения по снам были другие места для посещения, помимо заброшенной деревушки в Алтаре, и, конечно, ни у кого больше не было особых причин являться сюда во сне. Здесь было одно из мест, где Эгвейн могла быть уверена, что никто не застанет ее врасплох. В слишком большом количестве прочих мест оказывались шпионы. Или пронимающая до мозга костей тоска. Она не могла смотреть на то, что сталось с Двуречьем с тех пор, как она покинула родные края.

Ожидая появления Илэйн, она постаралась подавить нетерпение. Илэйн не умела сама ходить по снам, ей необходимо использовать тер'ангриал. И она, без сомнения, захочет сообщить Авиенде, куда направляется. И все же, пока тянулись минуты, Эгвейн раздраженно расхаживала по неструганым половицам. Время здесь текло иначе. Час в Тел'аран'риоде мог равняться нескольким минутам в мире яви, но могло быть и наоборот. Илэйн могла нестись со скоростью ветра. Эг-вейн проверила одеяния, серое дорожное платье с замысловатой зеленой вышивкой на лифе и на широких полосах юбок-штанов – думала ли она о Зеленой Айя? – и простая серебряная сетка на волосах. Конечно, длинный узкий палантин Амерлин был на шее. Она заставила его исчезнуть, затем, спустя мгновение, позволила ему вернуться. Это действительно было позволением вернуться, без осознанных мыслей об этом. Теперь палантин был частью ее представления о себе, и именно Амерлин нужно было поговорить с Илэйн.