— Раздвиньте ноги.

Она закрыла глаза и подчинилась.

Он сразу же залез в нее пальцами, стал грубо щупать, давить.

Когда она вскрикнула, обрезал:

— Замолчи. Ничего плохого не сделаю.

Она хотела встать, одеться и уйти. Но что это даст? В ней растет младенец Росса, и надо его убрать.

Он закончил осмотр, грубо надавил на каждую грудь и сказал:

— Могу устроить.

— Когда? — спросила она, садясь.

— Сейчас, — ответил он. — Если е-е-есть деньги.

Она пришла в ужас.

— Тут?

Он возмущенно фыркнул.

— Все д-д-девицы одинаковые. Сами же попадаетесь, хотите это пресечь и ждете п-п-первоклассного обслуживания. Может, мне напомнить, что аборты незаконны?

— Я знаю. Но… тут? — Она беспомощно показала рукой на слой пыли.

— Тут я пользовал пятьсот девиц, — сказал он, заканчивая разговор. — Тебе надо или нет?

Она боялась, но хотела преодолеть страх. Легла на спину.

— Давайте, — вяло согласилась она.

— Деньги вперед.

Она встала голая, чтобы из сумочки взять деньги, а его воспаленные глазки, не отрываясь, ее провожали.

— Надо бы тебе похудеть, — заметил он, когда она снова легла.

Руки его гуляли по ее грудям, и убирать их он не торопился. — Нелегко, должно быть, таскать этакий груз.

— Давайте-ка начинайте, — сердито пробормотала она.

Через час, спотыкаясь, она выбралась на улицу, едва в состоянии ходить. Он прощупывал, сверлил и колол. Но ничего не было.

Ничего — только мучительные схватки и, не переставая, текла кровь.

Время шло, и он уже весь был в поту. Руки у него начали дрожать. Он стал еще сильнее заикаться. Вдруг бросил железный инструмент, которым орудовал.

— Ступай домой, — сказал он. — С т-тобой займет больше в-времени. Я н-начал. Теперь в-все само п-произойдет. Н-ничего больше сделать н-не могу.

— Как же так! — слабо вскрикнула она. — Я ведь заплатила.

Он сунул ей между ног комок ваты и, быстро подав вещи, помог одеться.

— Все будет как надо, — заверил он, выпроваживая ее на улицу. — С-ступай домой. Скоро уже б-будет.

Качаясь, она еле притащилась в гостиницу — схватки становились все сильнее. Там она легла на кровать и смотрела, как через ватную прокладку, что торчала между ног, сочится кровь.

Боль была невыносимой. Когда кровь потекла сквозь вату на кровать, Сейди поняла, как в тумане, — ей нужна помощь. Врач не сделал ей аборта, а как мясник искромсал ее, сволочь.

Она попробовала встать, и на минуту перед глазами запрыгал Росс. Потом потеряла сознание и рухнула на пол.

Через несколько дней она медленно вернулась к реальной жизни, ничего не помня. Моргнув, открыла глаза и осмотрелась.

Лежит в кровати — к руке прикреплена резиновая трубка. Во рту пересохло и запеклось, и она страшно хочет пить. Кровать обнесена белой ширмой, и от яркого цвета режет глаза. Сейди попыталась собраться с мыслями. Где она? Что случилось?

Она, должно быть, опять где-то витала, так как, когда снова проснулась, над ней наклонилось лицо с внимательными глазами. Женщина средних лет мягко спросила:

— Полегче стало?

— Можно попить? — прошептала она.

— Конечно, миленькая.

Сейди смутно подумала — почему женщина не в халате медсестры? Ведь я в какой-то больнице? Потом вспомнила, и, когда женщина вернулась с водой в бумажном стаканчике, задыхаясь, произнесла:

— Ребенок? Я все еще беременна?

Женщина молча впилась в нее глазами, потом кивнула.

— Ой, нет! — ахнула она.

— Это бог так тебе говорит, что есть другие пути, — загадочно сказала она. — Отдыхай, миленькая. Позже поговорим.

И позже они поговорили. Сейди выяснила, что имя женщины — Норин Кэрролл. Медсестра в прошлом. Как-то поехала в Тихуану с подругой, которой надо было сделать аборт.

— Я была ни за, ни против, — говорила Норин. — Решение вроде бы разумное. Но обошлись с ней как со скотиной, и той же ночью она умерла.

Сейди навострила уши, когда Норин сказала, что в ту минуту к ней и пришло то, что она назвала своим «призванием».

— Я поняла, что могу спасти других девушек от такой же участи, — просто сказала она. — И с тех пор как раз это и делаю.

— Как вы меня нашли? — Сейди было интересно.

— В гостиницах меня знают. Когда девушка останавливается у них одна, меня предупреждают. Ты действовала так шустро, что я не успела тебя перехватить. Но, к счастью, вовремя тебя нашла, а еще большая удача — спасли ребеночка.

Она закрыла глаза, подумала, что в ней остался ребенок Росса, и хотела взвыть от бешенства и разочарования.

— Не волнуйся, — успокоила Норин. — У меня есть план другого рода. Счастливое решение для всех, кто к этому причастен.

Разумеется, — добавила она, — я могла бы отвезти тебя в больницу. Подняли бы полицию на ноги и, конечно, втянули бы в это дело семью и будущего отца. Может, возбудили бы судебное дело. — Она помолчала, наблюдая за реакцией Сейди. — Как правило, девушки хотят, чтобы об этом никто не знал, и я их не осуждаю. — Она понимающе кивнула. — Видишь ли, мне понятно, как это случается. Ночь страсти… собой не владеешь… нет времени думать о последствиях…

Сейди слушала ее, открыв рот. Та осторожно в общих чертах изложила свой план.

— Ты родишь ребеночка, миленькая. Все равно зашло слишком далеко, чтобы тебе пробовать еще один аборт. Я тебя отправлю домой к моей сестре в Барстоу, где ты сможешь отдохнуть и набраться сил. К родам станешь такой здоровой, какой и не была никогда, а ребеночка мы у тебя заберем. Есть супружеские пары, которые истосковались по детишкам. Мы это устроим без суматохи и хлопот, которые обычно бывают при усыновлении. Заполнять все эти бумаги — так бесчеловечно. Один простенький документ — все, что потребуется подписать. — Норин ободряюще улыбнулась. — А моя сестра Нита и я обо всем позаботимся.

— Простите, что вы сказали? — Сейди говорила с расстановкой, медленно.

Дек уставился на нее — глаза как раскаленные угольки.

Его глаза. Ее глаза. Такие тревожно знакомые.

У нее мороз побежал по коже, и она машинально стала закрывать дверь.

— Не делай этого. — Он подставил ногу, не давая двери захлопнуться. — Я вернулся домой… мать. Меня послала Нита Кэрролл. Долгое было путешествие, но вот я здесь.

Имя Ниты Кэрролл поколебало Сейди.